Первый Мир

– Я простой человек, – с усмешкой повторил Урман. – Со своими сдвигами, конечно, но, в общем-то, нормальный парень. Я думаю, Гюнтер. Беспристрастно смотрю на очевидные явления и вижу несоответствие заявленных амбиций и реального положения вещей. Сохрани инсекты хотя бы половину прежних знаний, пошли бы они под пяту к харамминам? Или стали бы терпеть роль второй, если не третьей скрипки в Конфедерации? Кто восстанавливает Сферу Дайсона? Люди. Кто ведет глубинную разведку скопления О’Хара, борется с Дикими Семьями? Опять – люди. Инсекты деградировали. Логриане создали логры и считают, что обрели вечность. Им больше нет дела до Вселенной. Одни самоуспокоились, проповедуя дутый пацифизм, зная: случись что, можно улизнуть в логр, там ведь безопаснее. Другие, растеряв знания, попали в полную зависимость, сначала от харамминов, затем от нас.

Шрейб, выслушав охотника, согласился с ним, заметив:

– Странные у инсектов технологии. Неужели ради зарядки накопительных устройств необходимо выравнивать наклон оси планет?

– Все не так просто, – хитро прищурился Урман. – Зарядка накопительных устройств – лишь ничтожная часть сложного процесса. Дело в том, что, когда планеты меняют наклон оси и фиксируются в новом положении, через них проходят строго определенные Вертикали. Начинает свою работу глобальная транспортная сеть – активируются порталы, связанные с иными звездными системами Галактики. Некоторые существа, которые вполне могут появиться на Арасте в период Сумерек, крайне опасны. Я заметил, что любая из цивилизаций, достигнув определенного уровня развития, совершает роковые ошибки. Мы, к примеру, создали системы искусственного интеллекта, едва не предрешившие исход Галактической войны в пользу машин, логриане и инсекты сформировали Ожерелье и в своем неумном любопытстве проторили сотни, если не тысячи гипертоннелей, ведущих к далеким звездам.

– Каким образом? И почему ты называешь попытку создания глобальной транспортной сети роковой ошибкой?

Урман ковырял ножом землю, хмуро и настороженно поглядывая по сторонам.

– Логриане фиксировали Вертикали, проходящие, уж не знаю, как высказаться, то ли сквозь планеты Ожерелья, то ли просто скользящие по их поверхности, и ставили эксперименты, располагая на пути линий напряженности устройства, обеспечивающие импульс внепространственной транспортировки, – пояснил он. – Зная точное значение разницы временных потоков здесь и в реальном космосе, они безбоязненно путешествовали к иным мирам. Оказавшись на другой планете, логриане разворачивали там обычный пробойник метрики, чтобы в известное время включить его и вернуться обратно, когда Вертикаль будет вновь проходить через Первый Мир.

– И много планет они успели посетить? – поинтересовался Гюнтер, мысленно пытаясь представить истинные масштабы эпохального эксперимента, развернувшегося тут бездну лет назад.

– Я пытался подсчитать по количеству разновидностей существ, которых встречал во время путешествий, – получается пятнадцать миров, не меньше. Это только те, что населены. А сколько «промахов» совершили двухголовые умники – понятия не имею.

– За что ты так не любишь логриан?

– За их гениальную безответственность, – проворчал Урман. – Они открыли дорогу в Первый Мир расам, которым до выхода в космос еще развиваться и развиваться. Я, например, точно знаю, что первые люди оказались в недрах аномалии еще в шестнадцатом веке по земному летосчислению, представляешь?

– И что с ними стало?

– Живут, – пожал плечами Урман. – Логриане ведь не строили машин, они мыслители, понимаешь ли. К физическому труду не приучены. Сам видел их город. Нашли подходящее место, нарыли нор, вот и вся цивилизация.

– То есть они завозили рабов?

– А как ты думал? Систему Ожерелья ведь так и не довели до проектного состояния. Подумай сам, в каком положении оказались логриане после потери связи с реальным космосом, когда шаровое скопление О’Хара было замкнуто устройствами Вуали? Думаю, им тут пришлось совсем несладко. Вот и выкручивались, как могли. И наследство нам оставили еще то, сам вскоре увидишь. – Урман иронично посмотрел на Гюнтера, дружески подмигнул ему и продолжил: – Скоро начнется. Ближайшая цепь порталов километрах в тридцати отсюда. Так что хватит нам с тобой рассиживаться, пошли готовить позиции для защиты лагеря. А по дороге расскажу кое-что.

– Пошли, – согласился Шрейб, впервые за последние годы нервно оглянувшись по сторонам. Уж в чем у Урмана был несомненный талант, так это в способности нагнетать обстановку. Хотя в логике и рассудительности ему тоже не откажешь.

Вернувшись в лагерь, они занялись сооружением нескольких укрытий, используя каменные обломки в качестве подручного материала.

Иван спал в палатке, закутавшись в два пледа и невообразимым образом натянув на себя спальный мешок. Рядом с ним калачиком свернулся Горин.

– Ты так и не рассказал, почему и как дезертировал. – Гюнтер подошел к краю обрыва и посмотрел вниз, где Шершнев и Зарипов возились с БМК, затем перевел взгляд в небо, но признаков приближения вертолета на заметил.