Первый перевод романа “Экзодус”

Так на меня “свалилась” эта дополнительная работа. Но я от нее не отказался, потому что быстро понял: брать взятки тут нельзя -посадят немедленно, но зато у меня в руках теперь появляются колоссальные возможности воздействовать на жизнь в городе через тех, кто ко мне обращается. Потому что шли ко мне не работяги какие-нибудь - ко мне обращались за жильем “начальнички”: то директор какой-то базы, то заведующий другой базой, то начальник ГАИ, то начальник милиции, то прокурор... В результате у меня очень скоро появился круг таких знакомых, которые могли выполнять и мои просьбы. Если кому-то нужен был холодильник, то я звонил на базу и говорил: “К вам заедет такой-то, помогите ему, пожалуйста”. - это работало безотказно. Если мне нужны были какие-то промтовары или продукты, то стоило позвонить - и все, как по мановению волшебной палочки, делалось. И я понимал, что отказываться от этого не следует.

Однажды, например, ко мне пришел начальник ГАИ, я ему отдал освободившуюся в коммуналке комнату, на которую он давно зарился. Тот, конечно, проникся ко мне страстной любовью. Через несколько дней, зайдя ко мне, он спросил: “У вас машина есть?” -Нет, - говорю, - нет, и очевидно, долго не будет.” - “Ну, я на всякий случай принес права.” И положил мне на стол права - автомобильные и мотоциклетные. Так, даже не появляясь в ГАИ, я стал обладателем водительских прав. Это показывает, насколько система “услуга за услугу” процветала в Караганде, как и везде в Советском Союзе.

Спустя некоторое время мою комнатенку в общежитии - очень хорошую комнатку - поменяли на однокомнатную квартиру. Я понял, что в данном случае это была не просто услуга управляющего трестом - это была также “услуга” местного КГБ. Потому что в этой комнате я обнаружил двойные стенки: обычную стену покрыли фанерой и оклеили обоями, а под этой фанерой установили микрофон. В две другие стенки также были вделаны микрофоны. Я их очень быстро обнаружил, и с тех пор моя комната стала строго запретной для “лишних” разговоров. А разговоры такие уже могли вестись, потому что появились у меня и друзья, и знакомые, и неосторожность могла обернуться для меня очень тяжелыми последствиями. Поэтому в основном в комнате звучала музыка. Я приобрел хороший магнитофон и постепенно обрастал кассетами. Кроме того, я купил радиоприемник - большой, хороший, мощный - и слушал, конечно, “Коль Исраэль”. Записать эти передачи через микрофоны было невозможно: я включал оба аппарата одновременно, и они перебивали друг друга.

Но что же с “Экзодусом”? “Экзодус” лежал у меня в комнате. Произошло следующее: через несколько недель после моего появления в Караганде, я получил письмо из лагеря от одного из заключенных, от Рубина, где он завуалировано мне сообщал, что в лагере идут допросы по поводу “Экзодуса”, пытаются выяснить, кто переводил, что за книга. И поэтому они свой “Экзодус” временно спрятали, что и мне советуют сделать. Потому что если до меня доберутся, то это может плохо кончиться. Получив это письмо, полез я вечером с фонариком на чердак своего многоэтажного дома, где, хорошо завернув, закопал эти тетради в гравий, которым был засыпан чердак. Надо было подождать. Пролежали эти тетради “Экзодуса” в гравии минимум 3-4 месяца, после чего я не выдержал: раскопал их и принес обратно домой. Сделал я это потому, что за это время у меня появилась возможность перепечатать книгу на пишущей машинке. Я познакомился у моего приятеля, инженера Крэйна, с очень милой девочкой лет девятнадцати, которая работала у него в тресте машинисткой. Она была из семьи ссыльнопоселенцев; отец у нее умер, мать была в отвратительном состоянии. И поэтому Ирочка соответственно и настроение имела чисто антисоветское - что мне вполне подходило, когда я думал о перепечатке материалов. Очень скоро мы с ней подружились. Как-то я сказал ей, что мне надо кое-что отпечатать не для официального употребления; она с радостью согласилась. Мы начали с ней встречаться и ходить после работы, вечером, в одно из строительных управлений нашего треста, которое было неподалеку от моего дома. Поскольку я со всеми начальниками стройуправлений был уже в хороших отношениях, я попросил разрешения воспользоваться машинкой. Это разрешение мне, конечно, было дано, потому что все считали, что я иду работать.

Проработали мы с Ирочкой над этой книгой, наверное, с полгода, не меньше. Наконец книга была отпечатана. К этому времени у меня уже появился круг друзей-евреев, которые работали инженерами и техниками в различных научных институтах или строительных трестах и управлениях. В частности, один из них работал в НИИ при тресте “Караганда-уголь”. А там была громадная копировальная машина, на которой можно было одновременно снимать 25 копий, но стояла она в комнате за железной дверью; особо выделенный сотрудник опечатывал ее на ночь.