Первый/последний (СИ)

Вскакиваю, как ошпаренный, меняю брэндовую футболку на «счастливую» отцовскую, мысленно отдаю Энджи должное — за то, что постирала мои шмотки, — и, побросав в рюкзак айфон и ключи, сваливаю из ее мрачного логова.

***

Городские задворки окутаны изморосью и ранними сумерками, но вокруг «Черного квадрата» уже собрался народ. Угрюмые парни и девчонки молча топчутся у ступеней клуба, и от глухой тишины, накрывшей улицу, у меня подгибаются колени.

Ребята кивают мне, но тут же отводят глаза. Охранник Толя делает вид, что очень занят настройкой монитора, и не спешит выдавать бумажный браслет. Перепрыгиваю через стальной поручень, натыкаюсь на парня в черной бейсболке, — бледного, заторможенного, словно одеревеневшего, и с трудом узнаю в нем Дэна.

— Привет! — под его пустым взглядом я рефлекторно отступаю на шаг. Он игнорит протянутую для пожатия руку.

— А, Влад... Тебе здесь больше не рады.

— Слушай, мне жаль, — рот изрыгает несусветную тупость: все оттого, что мозг в отключке и не задействован в мыслительном процессе. — Как это случилось? Что произошло?

— Переживаешь за свой зад? — понимающе кивает Дэн, но восковая маска на его лице не меняет выражения. — Расслабься, это был несчастный случай. Но это ты довел ее до истерики, и она побежала на красный. Ты постоянно пользовался ее добротой и кидал, в упор не замечая очевидного... Я спускал тебе это, пока она была жива, думал, что Динка сильная и сама со всем справится. А она не справлялась... Отвали, Влад. Я заступлюсь за нее. Хотя бы сейчас...

Дэн сокрушен, он скорбит и едва вывозит, а я давно забыл, что такое сочувствие.

Кнопка всегда была рядом, но я упивался только своей болью. Мне было на всех наплевать... Я даже не могу вспомнить цвет ее глаз.

Мне нечем дышать, сердце не бьется, но я расправляю плечи и снова встаю напротив Дэна:

— Я уйду. И больше сюда не сунусь. Только... Напоследок врежь мне по щам.

Дэн отмирает, трясет запястьем и резко заряжает мне кулаком по зубам. В нос ударяет запах ржавчины, что-то хрустит, но в мозгах проясняется.

— Спасибо, брат, — я сплевываю на пол кровь и, спрятав руки в карманы джинсов, выхожу через освободившуюся от преграды рамку металлоискателя.

Ветер яростно треплет кусты, растущие вдоль исписанного мною бетонного забора, взгляд цепляется за черные строчки стихотворения, и я тихонько продолжаю их вслух:

«...В сонме ангелов — Ленора,

та, чье имя навсегда

В этом мире стерлось —

без следа...»

Все, чем я по-настоящему жил в последние три года, было накрепко связано с Дэном и Кнопкой. Я был малолеткой, но Дэн общался со мной на равных. А у Кнопки для меня всегда были припасены носовые платки, мотивирующие щелбаны и мятные конфетки...

Из разбитой губы течет что-то теплое, но я заслуживаю гораздо больших страданий.

Достаю телефон, на ходу фотографирую окровавленный фэйс, кидаю на стену нашего паблика и пишу в заголовке:

«А вот и возмездие. Прощайте, ребята».

Спустя секунду прилетает первый комментарий:

«Она умерла из-за тебя»

— Справедливо, — я усмехаюсь. — Приглашаю вас плюнуть на мою могилу. Если, конечно, Энджи удосужится меня похоронить.

Словно оплакивая самую добрую девчонку на свете, тучи разверзаются потоком холодного дождя.

Грязь пузырится и шипит под убитыми вэнсами, точно такая же по самую глотку скопилась в моей душе... Ломлюсь вперед, ни черта не видя и не разбирая дороги.

Сцену в парке уже демонтировали и увезли, остался только помост для музыкантов, играющих живую музыку по вечерам, и голый асфальт танцплощадки.

Дождь стучит по темени, плюет в глаза, хлещет по щекам.

Снимаю с плеча рюкзак, бросаю его в лужу и, хлопнув в ладоши, на счет три подлетаю к мутным белым небесам. Электрик буги, нижний брэйк, хаус, стрит-джаз... движения переплетаются и наполняют мышцы чистой энергией, за спиной вырастают крылья, монотонный нойз ливня вдруг обретает мелодию и ритм.

Я зажигаю в последний раз — закрываю глаза, и Кнопка поднимает вверх большой палец. Посылает мне воздушный поцелуй, аплодирует и звонко смеется.

***

Глава 8. Эрика

В тюлевой занавеске запутался ветер, орхидея, недавно переселившаяся из цветочного магазина на мой подоконник, выпустила еще один бутон.

Сладко потягиваюсь и откидываюсь на подушку, старый диван жалобно скрипит.

В разговоре с мамой я изрядно преувеличила удобства съемной квартиры, но, убегая из дома, была готова ночевать даже на полу в подъезде, так что моя благодарность Кнопке не знает границ.

Раннее пасмурное утро заглядывает в окно. В столице еще глубокая ночь.

Я теперь даже в новый день вхожу раньше, чем Костя...

Отбрасываю плед, шлепаю босиком на кухню, нажимаю на кнопку электрического чайника, засыпаю в пиалу ложку молотого имбиря и осматриваюсь. Пара шкафчиков, плита, холодильник, стол, табурет. Даже не верится, что все это несколько месяцев будет в моем полном распоряжении!

Не хочу думать на перспективу. Отдыхаю душой. Зализываю раны — те, что еще свежи и могут поддаться лечению.

Голова еле слышно побаливает, мучает жажда, пальцы слегка дрожат — кажется, это и есть пресловутое похмелье.