Первый поцелуй

Дорогой дневник,

Альфи выглядит так:

• Он среднего роста, примерно как я, наверное. (Может, чуть пониже, но я не уверена, мы же не мерялись.)

• У него зеленые глаза и темно-коричневые, немного длинные волосы, почти до плеч, еще они волнистые

и вьются. (Больше НИ У КОГО из мальчиков в классе нет таких длинных волос!)

• Он часто ходит в серо-синей кепке.

• Он носит большие приспущенные скейтерские штаны, которые низко свисают на попе.

• У него толстовка свисает поверх штанов (прикрывая попу). Но иногда, когда он наклоняется, видна резинка на его трусах, вылезающая из-за пояса. И еще он носит такую толстовку с длинным рукавом, а поверх нее футболку.

• Он очень похож на настоящего скейтера. Что неудивительно, потому что он и есть скейтер, по-моему. Он повсюду ходит со своим скейтом. Но на нем можно кататься только до и после школы за школьной территорией, в школьном дворе не разрешают. Кажется, он уже очень давно занимается скейтом. Он очень здорово катается.

А когда он рассказывал про себя перед всем классом, он сказал, что он РОКЕР!!! Конечно, он шутил, но все равно это вроде как знак. Неужели Альфи — парень-рокер? Как в тесте в том журнале?

Новые времена на Крокклейве (Не только на Крокклейве, но ПОВСЮДУ вообще-то…)

Новые времена

После школы очень многие отправились на Поле, как Хелле и говорила. И Хелле и Альфи тоже. Я НЕ пошла с ними.

Я отправилась прямо домой. Точнее, я по старой привычке сначала зашла на продленку за Эрлендом, но ее там не было. Потому что она перестала туда ходить (на продленку, не в школу). Папа все равно дома, и Эрленду и Петеру разрешили вместе ездить домой на автобусе, вдвоем, сразу после уроков. И Бильяна тоже дома, со своим гигантским беременным животом и Филиппом. Так что я поехала домой совсем одна. Приехав домой, я увидела в саду кучу досок. Огромную кучу. Я оглянулась. Никого в саду не было. Я стояла и думала, что же здесь происходит, когда появился папа и сказал:

— Привет, Ода-Щепка!

— Что вообще происходит? — спросила я у папы.

— Это материалы для курятника, — ответил он, страшно довольный собой.

— Ой, ты уже начинаешь строительство? — спросила я.

И папа сказал, что да, и рассказал, что был на Станции и забрал несколько старых деревянных поддонов, которые там валяются. Они наверняка больше никому уже не нужны, и на Станции были рады от них избавиться. И еще у нас осталось много досок с прошлого года от террасы.

— Поможешь? — спросил папа. — Можем прямо завтра начать.

— Да! — ответила я. — Который из моих проектов мы будем строить?

— М-м. Надо посмотреть, — сказал папа, — и что у нас получится из того, что есть.

И мы пошли в дом смотреть на мои проекты. И пока папа чертил уже технический чертеж с размерами, по которым нам надо будет плотничать, я делала уроки. Мы оба сидели за кухонным столом. Я — у окна и очень часто проверяла, не вернулись ли Хелле и Альфи домой. Когда я закончила делать ВСЕ уроки, Хелле с Альфи ЕЩЕ не вернулись. По крайней мере, я их не видела. (Может, они пошли домой сразу к Хелле, и тогда бы я их не увидела из кухни.) ПОТОМ папа закончил свои рабочие чертежи, и я на них посмотрела.

— Знаешь, это не очень похоже на мои дома, папа, — сказала я.

— Ты нарисовала очень сложные дома, Ода, — сказал папа. — Давай начнем с этого чертежа, а потом посмотрим, что у нас постепенно будет получаться. Пойдет?

— Пойдет, — согласилась я, но мне все равно мои рисунки казались более стильными, чем папин чертеж.

Папа встал и занялся обедом. Я сидела и думала, не проведать ли Хелле, но, как только я встала со стула, я увидела, как она бежит к нашему дому, прямо к кухонному окну.

— Ты выйдешь? — спросила Хелле, и я жутко обрадовалась, но не успела я сказать «да», как она продолжила: — Мы качаемся на тарзанке!

— Кто «мы»? — спросила я.

— Я, Альфи, Стиан, Нинни, Эрле и Петер, — вывалила Хелле.