Первый поцелуй Анны

Он оказался веселым и жизнерадостным парнем, несмотря на все то, что ему пришлось перенести за свои пятнадцать лет. Во время второй чеченской войны, его отец случайно оказался в засаде с боевиками. И хоть его смерть и была признана случайной, и государство выделило деньги их семье, все равно люди из села считали отца Сая причастным. Они перестали общаться с матерью, не пускали друзей Сая играть с ним. И, несмотря на то, что Саю было всего восемь лет, он уже много что понимал. Все это рассказал мне не Сай, а Макс в своих письмах, над которыми я плакала, как никогда. Плакала, утираясь подолом футболки, плакала до покраснения, до изнеможения, представляя этого веселого парня, наблюдающего за тем, как режут кинжалом его друзей, таких же невинных, восьмилетних мальчишек. Представляла его закрывающего уши от крика матерей. После смерти отца, об их семье стал заботиться дядя Сая. Так принято у нохчи: дети братьев и сестер важнее своих собственных. Макс писал, как Сай старается помогать в силу своих возможностей, как он мечтает стать детективом и собрать доказательства невиновности отца, чтобы с честью вернуться к себе домой. Амина взяла на себя хлопоты по дому, несмотря на то, что ей приходится много учиться, чтобы наверстать потерянное время. Из-за потери отца и отношения односельчан, она год отказывалась ходить в школу, а у матери не было сил убеждать ее. Когда я узнала этих ребят поближе, то поняла, насколько беззаботная у меня жизнь. Невольно вспомнилось, как я переживала из-за того, что Макс выгнал меня из дома, после нашего неловкого поцелуя. Теперь же, наслушавшись рассказов Сая о его прошлом, я понимаю, что мы часто переживаем по пустякам. Плачем из-за испорченного платья, из-за того, что любовь бывает безответной. А ведь в жизни самое главное – это сама жизнь. Твоя собственная, и твоих родных. Сай почти не реагирует на то, как его гнобят в школе. Потому что пережил кое-что гораздо страшнее. А я теперь смотрю на него совершенно другими глазами, стараясь прятать сострадание и жалость.

У калитки покосившегося забора мы замечаем, что тропинка до дома ведьмы протоптана.

– Надо бы постучаться, – говорит Сай. – Мы не можем вот так зайти к человеку в дом.

– Не надо, – доносится до нас из открывшейся двери с разбитым стеклом. – Я знаю, что вы здесь. Я вас уже давно жду. Вот ты, – фигура указывает на Сая, – ты зайди ко мне. Я хочу с тобой поговорить наедине. А вы подождите.

– Я пришел с друзьями, и без них не пойду, простите.

– Ну что ж, заходите все вместе. – Голос ведьмы звучит холодно и словно ультразвук пробирает прямо до костей. От этого мне становится нехорошо.

– Пойдем, не надо оставлять Сая одного с ней.

– Ага, а я одна ходила.

– Ну, ты сама напросилась тогда.

Я решаю, что лучше замять эту тему. Я и в самом деле была виновата сама.

– А ты вернулась, как я и говорила, – самодовольно замечает ведьма.

И правда! Она говорила, что я вернусь, я еще тогда подумала, что ни за что на свете этого не сделаю. Подумать только, она опять оказалась права!

На этот раз ведьма не скрывает своего лица, и я могу рассмотреть ее чуть лучше. Теперь мне не так страшно, что все плывет перед глазами. Я замечаю, что мы спускаемся вниз по лестнице, а не скатываемся по яме, хочу спросить ведьму почему, но она опережает меня:

– Ты думаешь, я каждый раз скатываюсь по заледенелой горке? Хотя, должна признать, она производит впечатление на непрошенных гостей.

Непрошенная гость – вот кем я была. Я залезла на чужую территорию, и получила за это сполна.

– Кто вы? Вы – ведьма? – спрашиваю я, испытывая легкое головокружение от собственной дерзости, и чувствую, как Сай толкает меня в бок, позабыв о собственных рамках дозволенного.

– Ведьма? Ммм… Не совсем. Хотя, как ты уже успела убедиться, я обладаю кое-какими возможностями.

Внизу оказывается не так уж и страшно, хотя, я готова была поклясться, мне так не казалось в прошлый раз. Котла тоже не видно. Если не обращать внимания на земляной пол и полное отсутствие признаков современной жизни, ее логово представляет собой вполне милое местечко. Плетеные корзины, сушеные грибы и связки чеснока и лука придают помещению специфический запах и атмосферу деревенского дома, а привязанные к потоку травы и цветы дурманят голову. Я смотрю на парней, и к собственной досаде замечаю, что они напряжены, но нисколько не напуганы.

– Пожар потушили?

– Потушили, – растерянно отвечаю ей, и посылаю сигналы Максу, мол, видишь, я же говорила тебе – она ведьма. – А откуда вы знали? – Шепотом произношу и понимаю, что мой невнятный вопрос останется без ответа.

Макс, то и дело ловит мой взгляд, и это не потому, что он в меня влюблен. Просто, ему необходимо ощущать поддержку, ведь он здесь впервые. Я понимаю насколько ошеломляющим может быть пребывание у этой дамы в гостях. Хотя я, к собственному стыду, испытываю некий триумф от того, что привела их в такое необычное место, от того, что мои слова, наконец, обрели очертания. Иногда мне самой кажется, что мой разум играет в игры со мной, и даже сейчас я не до конца верю, что все это по-настоящему.