Первый практикум. Напиток бессмертия (СИ)

Но вдруг лицо учителя просветлело, и он тихо проговорил, расплываясь в плотоядной улыбке.

— Саааааша…

Саша впервые за всё время посмотрела на Виктора чуть настороженно.

— Да, Виктор Петрович?

— Ты же секретарь! — Виктор подошёл ещё ближе. — Ты принимаешь корреспонденцию…

— У Вас весьма точные представления о моих профессиональных обязанностях, — ответила Саша и добавила, выбегая из приёмной, — подождите минутку, я сейчас.

— Ты же можешь завизировать моё заявление! — процедил Виктор сквозь зубы ей вслед.

Не спрашивая разрешения, Богданов сцапал с Сашиного стола лист бумаги и ручку. Учитель упал на стул за переговорным столом и занёс ручку над бумагой, как кузнечный молот.

— Директору МОУ СОШ номер сорок два от Богданова Виктора Петровича заявление, — бормотал учитель, поспешно выводя на бумаге каракули.

— Что у Вас там? — Саша едва взглянула на учителя, влетая в кабинет.

Девушка бухнула на свой стол большую пластиковую бутыль с крупной надписью «Натрия хлорид, раствор гипертонический 3 %» и стала канцелярским ножом отковыривать крышку.

— …прошу, нет, требую! Требую уволить меня по собственному желанию… — зло шипел он.

Саша вылила жидкость в кружку и наклонилась над ней с любопытством.

— Хоть бы не сдохла… — пробормотала она.

— …желанию, — Виктор поставил эмоциональную ригизюльку в конце строчки, — на все четыре стороны…

— Ой, — секретарша подскочила к интеркому, вонзила в него палец и напряжённо проговорила: — Стах Глебович, тут Виктор Петрович с заявлением…

— Ррраф ррррау! — рявкнул интерком, не дождавшись окончания фразы.

— …стороны из этого бедлама… — мстительно продолжил Виктор.

Дверь директорской резко распахнулась, в чёрном проёме стоял Стах Глебович собственной персоной.

— Что здесь происходит?! — прогрохотал он.

— Ничего интересного, Стах Глебович! — гаркнул Виктор в ответ. — Я увольняюсь! Какое сегодня число?!

Директор как-то хищно прыгнул к столу, сцапал исписанную бумажку и дёрнул на себя. Как раз в тот момент Богданов заканчивал писать дату увольнения и собирался поставить подпись. Ручка в руке Виктора пропахала борозду в бумаге, превратив «30» в «39» сентября. Стах Глебович пробежался глазами по листку и перевёл взгляд на Богданова. Директор впервые появился перед ним без своих чёрных очков, и Виктор невольно поёжился. Цвет глаз у Стаха Глебовича был очень необычным — светло-карим, почти медным. Директор, не отводя взгляда, медленно разорвал заявление надвое, сложил две бумажки и разорвал их снова. В тишине звук рвущейся бумаги действовал на нервы. Виктор от такой наглости даже рот открыл.

— Вы что себе позволяете?! — крикнул он, вскакивая на ноги.

— Не даю Вам принять поспешное импульсивное решение, — Стах Глебович поднял брови.

— Импульсивное?! — Виктор угрожающе подался вперёд. — Серьёзно?! Я неделю жрал траву! Я отбивался от священных макак, меня чуть не сожгли, потом опять чуть не сожгли, а потом по самую Кундалини макнули в океан!

— О чём Вы, Виктор Петрович? Неужели, ученики вас так замордовали в течение двух часов? Но с океаном, конечно, Вы это слишком.

Виктор застыл. Два часа?

— Вы можете объяснить, что случилось? — надавил директор.

Виктор замялся. Как написать это в заявлении? «Увольте меня потому, что я больше не хочу драться с ракшасами»? Прочитав это, Стах Глебович немедленно попросит Сашу вызвать психиатрическую неотложку. И будет прав. А в больничке его примут, как родного и сразу накормят таким вкусным галоперидолом, что глюки про древнюю Индию покажутся лёгкой разминкой.

— Виктор Петрович, Вы здоровы? — участливо спросил Стах Глебович.

— Угу, — промычал Виктор, не услышав вопроса. — А какое сегодня число?

— Двадцать второе сентября, Виктор Петрович, — отозвалась Саша.

— Вы только что с практики, — поддакнул директор.

Взгляд Виктора метнулся к большим часам на стене. Двадцать второе сентября, он зашёл в триста первый кабинет всего два часа назад. Как это может быть? А танцы и плот на Ганге? Привиделись? Стах Глебович терпеливо ждал, когда Богданов хоть что-нибудь выдавит из себя. Взгляд директора упал на кружку с рыбкой.

— Опять кого-то притащили, — тихо буркнул он. — Мало нам было кота, пса, бабочек и прочей фауны…

Виктор невольно тоже посмотрел на кружку. В ней раздался отчётливый плюх. Рыбка возмущалась столь тесным жилищем. Рыбка! Морская. Она же откуда-то взялась… И рваный костюм… Может, Стах Глебович и Саша просто дурят ему мозги? Саша вот вообще сидит молчком и почти не шевелится. Виктор принял решение.

— Саша, дайте ещё листок, пожалуйста! — попросил он.

— Я порву и это заявление тоже, — спокойно ответил Стах Глебович.

— Вы не имеете права! — вскричал Виктор.

— Имею! — отрезал Стах Глебович.

— Крепостное право у нас отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом! — насел Виктор.

— Саша, будь добра, подай трудовой договор господина Богданова Виктора Петровича, собственноручно подписанный им в здравом уме и твёрдой памяти, — с насмешливой улыбкой сказал директор, не сводя глаз с Виктора.