Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

Яропольцев быстро опустился на дно траншеи. Еще два снаряда разорвались почти на гребне высотки. И опять наступила тишина.

Теперь исчезла всякая надежда на то, что наступления не будет, что немцы просто производят перегруппировку. Враг начал артиллерийскую пристрелку, и как раз на важнейшем участке, возле шоссе.

Яропольцев сказал громко, чтобы слышали солдаты в траншее:

- Какие наглецы, а? Ни в грош нас не ставят! Готовятся без маскировки, будто на полигоне... Тем хуже будет для них, верно я говорю?! - Так точно! - рявкнул Голоперов.

Солдаты загомонили: - Гляди фрукт какой, снаряды кидает!

- Вот тебе и брат-сват Фридрих Гансович, три месяца обнимались!

- Будя, поиграли! Теперь он тебе свата покажет!

- А пошто наши-то пушки молчат?

- Тю, голова! Чего ж раньше сроку позицию раскрывать?

Яропольцев последний раз осмотрел в бинокль вражеские позиции. Темнело. Каски в ходах сообщения больше не мелькали, зато в мелколесье горело десятка два костров. «Это хорошо, хорошо», - подумал он, спускаясь с высотки. Самоуверенность и наглость немцев были ему на руку.

Он отдал распоряжение с наступлением темноты, незаметно для противника, оставить пристрелянные врагом окопы и переместиться в низину, в старые траншеи, покинутые осенью из-за сырости.

В деревне, в крайней пятистенной избе, занятой штабом отряда, Яропольцева ожидал Тенгиз Нодиев, только что вернувшийся из Молодечно. Комиссар был там на заседании, которое, по его словам, прошло очень успешно: большевики наголову разгромили эсеров.

Сообщение Яропольцева встревожило комиссара, однако видно было, что в возможность вражеского наступления он не очень-то верит.

- Зачем волнуетесь, командир? - Нодиев порылся в полевой сумке. - Вот распоряжение из Минска, сам главнокомандующий Мясников подписал. Тут прямо сказано: «Расходятся неблагонадежные слухи о возможном наступлении немцев. Предупреждаю, что впредь буду привлекать к строжайшей ответственности, вплоть до предания военному суду лиц, распространяющих эти слухи».

Яропольцев даже растерялся от неожиданности - настолько слова главкома шли вразрез с тем, что он видел своими глазами. Наверно, в Ставке еще ничего не знали.

- Можете предать меня суду, но я остаюсь при своем мнении, - сухо отчеканил он и отправился в свою комнату.

...События развивались почти так, как предполагал Яропольцев. Огневой шквал немецкой артиллерии обрушился на пустые траншеи. А когда вражеская пехота пошла в атаку, ее встретили губительные залпы со старых позиций. Враг откатился в полном беспорядке, бросив раненых.

Часа через два другой немецкий батальон появился на том проселке, где Яропольцев подготовил засаду. И опять враги стали жертвой собственной самоуверенности. Они не потрудились даже принять боевой порядок, шли по дороге в ротных колоннах, выслав вперед дозор. Его пропустили без выстрелов, а потом засада резанула по колонне из трех пулеметов.

Лишь получив такую взбучку, немецкие офицеры поняли, что война идет всерьез, и взялись за дело с присущей им дотошностью и мастерством. Вероятно, приказ торопил их. Они быстро развернули цепи на широком пространстве и повели наступление сразу на двух направлениях: вдоль шоссе и вдоль проселка. Они несли потери от снарядов, от пулеметного и винтовочного огня, но упорно продвигались вперед, обходя фланги. У Яропольцева не было резервов, чтобы задержать обходившие подразделения.

После полуночи отряд вынужден был покинуть деревню. И вот теперь Мстислав Захарович лежал в воронке на опушке леса, в котором исчезала, суживаясь, полоска шоссе.

Справа и слева от командира укрылись среди мерзлых глыб израненные, голодные, усталые солдаты.

Комиссар Нодиев, пригнувшись, подбежал к воронке, лег рядом с Яропольцевым.

- Живой?

- Как видите. А вы... Дозвонились до командующего? Поддержка будет?

- Сегодня нет. Но о нападении немцев сообщили в Минск, в Петроград и в Москву. Уже отправляются сюда наши отряды.

- Раньше надо было, - раздраженно произнес Яропольцев.

7

Пролетарский Питер готовился отразить вражеское наступление. Навстречу немцам ушел с морским отрядом комиссар Евсеев. Занял боевые позиции тяжелый артиллерийский дивизион, в котором служил Семен Штырев - сын Силы Семеновича. Спешно формировались новые красные полки, создавались рабочие отряды на всех предприятиях. Заводы выпускали оружие.

Не осталась в стороне и городская дума. Михаил Иванович предложил организовать муниципальный отряд, зачислив в него всех работников коммунального хозяйства, способных нести военную службу. Если немцы приблизятся к городу, то и коммунальники примут участие в обороне красной столицы.