Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

Стены были разрисованы снаружи яркими символическими плакатами. Новомодные художники потрудились в свое удовольствие. Фигуры получились плоские, угловатые, но зато бросались в глаза. В одном месте рабочий подает крестьянину руку помощи, в другом - кузнец разбивает цепи, которыми опутала буржуазия пролетариат, в третьем - красноармеец намертво стиснул горло жирного белогвардейского генерала.

Название поезда возникло как-то само собой: организационно-инструкторский поезд ВЦИК «Октябрьская революция».

29 апреля Калинин был готов в путь. Автомобиль быстро доставил его на вокзал. Едва успел Михаил Иванович положить вещи в купе, явились корреспонденты «Правды» и «Известий». Это было как нельзя кстати. Пусть газеты еще раз напомнят о предстоящей поездке, чтобы люди готовились к встрече, к откровенному разговору.

Корреспонденты ждали его в салоне. Калинин поздоровался, сел возле окна.

- А вы к столу, к столу, - предложил он. - Удобнее писать будет. Что конкретно интересует вас?

- Главная цель поездки?

- Наша главная цель - непосредственно подойти к уезду и волости, к трудящемуся народу, отдаленному от центра, и узнать его нужды, подслушать голос самой жизни. j

- Что вы хотите особенно подчеркнуть?

- Политическую цель поездки, вот что.

- Разъясните подробней, пожалуйста.

- Губернии, по которым мы намерены проехать, близки к колчаковскому фронту, и политическая агитация в этой области имеет огромное, значение...

Корреспонденты торопливо записывали. За окном по перрону проносили тюки свежих газет и листовок. Пролязгали буфера, вагон качнуло - к составу подали паровоз. Михаил Иванович закончил свою мысль:

- ...Самое соприкосновение с представителями центральной рабоче-крестьянской власти должно поднять настроение народа, рассеять сомнения, вносимые колчаковскими агентами-провокаторами.

Корреспонденты попрощались, пожелав счастливого пути. Мощный гудок паровоза предупредил о скорой отправке.

3

Перейти фронт оказалось непросто. На всех дорогах стояли заградительные отряды, вылавливали дезертиров, придирчиво проверяли документы. При малейшем подозрении - под замок. Кузьма решил не искать беды на свою голову. Лучше дождаться удобной минуты. А пока зачислился на узловой станции Рузаевка в караульную роту, чтобы получать хлебный паек с добротным приварком. Красноармейцы караульной роты часто сопровождали эшелоны, идущие на восток, иной раз к самой линии фронта. Могла подвернуться оказия.

Майским днем прибыл на станцию состав празднично размалеванных пассажирских вагонов. Советская власть на колесах приехала! Караульную роту подняли «в ружье», вывели к вокзалу, где высился свежесколоченный деревянный помост с лесенкой. Красноармейцам приказано было оцепить площадь.

Кузьме Голоперову не повезло. Его отделение оказалось в дальнем конце площади, за толпой, возле забора из толстых плах. Вольные люди, не только детишки, но и солидные мужики, укрепились по всему забору, как куры на насесте, а солдату с винтовкой седлать забор вроде бы не к лицу. Кузьма тянулся изо всех сил, стараясь увидеть Калинина.

Узнал его сразу, едва он вместе с другими поднялся на помост. Начальство грудилось кучкой, а Калинин сей на край, свесил ноги в сапогах, достал кисет.

- Где? Который? - шумели в толпе. - Высокий? Или тот, что с пузом?

- Козью ножку клеит, этот самый и есть, - пояснил Голоперов.

- Будя брехать! - ощерился на него с забора здоровенный мужик: рубаха расстегнута до пупа, а голову греет облезлый лисий малахай.

- Сам брешешь! - беззлобно огрызнулся Голоперов. - Натурально Калинин, который с цигаркой... Сейчас объявят.

Верно - объявили. Лисий малахай уважительно глянул на Кузьму:

- Мотри, знат!

- А ты думал, рязань косопузая!

В толпе то и дело поднимался шум, раздавались выкрики, и тогда Калинина совсем не было слышно. Но вот народ постепенно присмирел, да и голос выступавшего зазвучал громче:

- Затем надо обратить внимание, что в Совете часто много бывает членов. Раньше волостью управлял старшина, писарь, иногда бывал помощник писаря, а теперь у нас в Совете бывает до пятнадцати человек служащих, и ясно, что волостям трудно содержать такое количество людей; и вот надо позаботиться их уменьшить.

- Верна! - крикнул лисий треух.

- Еще бы не верно! - сказал Кузьма. - Хозяйственный мужик работает, а лодыри в начальство лезут.

- Не мешай слухать!

- Затем, - продолжал Калинин, - не бывает ли у вас каких-нибудь незаконных конфискаций, арестов, незаконных распоряжений? Может быть, члены исполкомов для собственной надобности берут продукты или занимают квартиры?

- Сколько угодно! - крикнул кто-то в толпе.

- Кто хошь мужика грабит! - поддакнул Голоперов.

- Вот, товарищи, все такие заявления будут сейчас мною приняты, и сейчас же будет то или иное решение, а если дело сложное и сейчас решить нельзя, то, когда приедем в Москву, там разрешим...

После этих слов народ разволновался и долго не утихал. Кузьма лишь урывками слышал слова Калинина про мобилизацию, про дезертиров, про твердые цены на хлеб. Постепенно шум утих.