Первый принц

Так ярко, словно бы это было вчера, вспоминается тот «Огонек» – школьный праздник с дискотекой на 8 марта, мамина блузка, чуть переделанная для меня, – морковно-красная, с черными рюшками, черная же юбка – тоже мамина, отрезанная до колен… И тогда я уже знала одно: и юбка, и блузка, и я – все это приготовлялось, все было для него, для Лукьянова, чтобы он увидел, замер на миг и остановил на мне завороженный взгляд.

Мама расчесала и уложила феном в пышную летящую прическу мои непослушные чуть вьющиеся черные волосы, слегка провела по губам розоватой помадой с очень сладким запахом, дала свой серебряный перстенек с маленьким переливающимся камушком, капнула на шею неприкосновенными французскими духами, хранимыми годами в шкафу, и я пошла, поплыла, впервые в жизни довольная своим отражением в зеркале, в школу – к нему, навстречу его взгляду.

И все случилось именно так, как мечталось. Нет, даже лучше. Ни одна, даже самая прекрасная мечта не отразит в себе той силы ощущений, той смеси восторга, страха и сладостного безумства, которыми наполнены некоторые, самые короткие, но самые запоминающиеся в жизни, остановленные счастьем мгновения. И я смеялась в душе над своими мечтаниями – они и знать не могли, что жизнь бывает ярче и радостней их.

Мой принц смотрел ошарашенно и нежно, не узнавая и не будучи в силах оторвать взгляд, я же, нарядная и счастливая, наверное, впервые в жизни почувствовала себя красавицей, отразившись, как в зеркале, в глазах первого парня класса.

Мальчишки удивленно косились на меня, будто видя впервые, девчонки втайне завидовали – не моей неожиданной красоте, а в упоении ловимым мной, уже переставшим быть тайными взглядам, а я просто дышала этим моментом радости и не видела ничего и никого вокруг.

Всем классом пили чай, устраивали конкурсы – стандартный «Огонек» самого обычного класса, а все же для каждого из нас он был особенным, потому что этот праздник был наш, и мы, особенно – начинающие расцветать девчонки, ждали от него чего-то необычного, заветного, веря каждая – в свое чудо.

Начиналась дискотека – время редкого, но желанного и как будто случайного сближения в танце еще стеснительных мальчиков и взрослеющих чувствами девочек. Самые смелые из девчонок уже выскочили стремительно в центр класса, уставленного партами вдоль стен – чтобы освободить пространство для танцев, и запрыгали весело и задорно под быструю и громкую музыку, льющуюся из магнитофона, поставленного на учительский стол. «Математичка», она же – наш классный руководитель – Надежда Ивановна, женщина с твердым характером и добрым лицом, устав от нашей суеты, беготни и шума, предупредив, что скоро вернется, спешно вышла в коридор.

Я проводила ее глазами, посмотрела задумчиво на закрывшуюся за ней белую дверь класса, почувствовала на себе взгляд – привычный и родной, как солнце, как воздух, и вдруг ощутила случайную, вспышкой мелькнувшую в голове и уже готовую ускользнуть мысль, продиктованную зарождающейся в моей душе взрослой женщиной: «А если мне тоже выйти? Проскользну в дверь незаметно, когда отвернется, чтоб не видел, сяду в коридоре на подоконник… Потеряет меня, пойдет искать, значит, и правда – нужна ему именно я, а останется там – внутри, в классе, с девчонками, тогда зачем вообще это все, тогда ни надежд, ни мечтаний не надо больше!».

Тихо и незаметно я просочилась в коридор – только он отвел от меня долгий, то грустный, то счастливо-радостный взгляд, шагнула к окну напротив двери класса, уселась на подоконник, отвернувшись и глядя на улицу – на голубей и воробьев, то летающих, то медленно вышагивающих по затвердевшим от дневного, уже пахнущего весной тепла сугробам. Не прошло и двух минут с того момента, как я забралась на подоконник, за спиной тихо скрипнула дверь класса, послышались шаги – кто-то вышел и тихо, несмело подошел. Я не оборачивалась, глядя в окно с театрально-задумчивым видом, напоминающим скорее томную барышню девятнадцатого века. Мне не нужно было видеть – я знала, кто это приблизился и замер в легкой нерешительности – неужели я могла не угадать его мягкие тяжеловатые шаги.