Первый Романов (СИ)

— Ах, вот как, — мне сразу становится скучно. Я-то ожидал что-то новенькое и интересное. Зря-зря, Красный Медведь. Нынешние маги ни чета моим современникам. — Примитивная тактика, но против несведущих очень даже рабочая.

— Несведущих? Это я-то? — хлопается глазами Катя. — Миша, ты что, хочешь меня обидеть?

— Какие забавные глупости, Кать, — я усмехаюсь на девичью чувствительность. Зачем мне кого-то обижать? Если мне кто-то не нравится, я его просто убиваю. — Техника Шакирова — это разновидность Солончакового покрова. Очень уязвимая защита, достаточно просто ее перегреть, и она сама разлетится.

— Перегреть? Миша, это тебе не компьютер.

— А в чем разница? — пожимаю плечами. — О биомиметике слышала? Тот же принцип.

Ее взгляд напоминает заблудившуюся в лесу овечку. Ох, детка, ты вроде не блондинка, а всё туда же. Ладно, лекцию о принципе подобия я как-нибудь в другой раз проведу.

— Не парься. — В моей руке появляется веер из семи карт, преобразованных духовной энергией. — Вот бери. Надеюсь, ты освоила напитку магией?

С обиженным лицом брюнетка принимает артефактный подарок. Пробует ногтем картон — твердый и острый как алмазные грани.

— Конечно! Я же Грандмастер, ты меня уж совсем за дуру не принимай.

— За дуру? Нет, дорогая, для меня ты сногсшибательная блондинка.

— Но я же черненькая, — хмурится она, чувствуя подвох в словах.

— И такое тоже бывает, — покладисто соглашаюсь. — В общем, напитываешь Даром и пуляешь разом все семь. Купол лопнет. Ну должен.

— Мм, я попробую. Даже спрашивать не буду, откуда ты всё это знаешь. Просто попробую, — она убирает карты в карман мундира и грустно спрашивает: — А ты сейчас куда?

— Как куда? На арену, — улыбаюсь. — Там же есть зрительские места?

— Конечно! — она поворачивается к асессору. — Вы пойдете записывать поединок? Возьмете Михаила Федоровича с собой?

Спокойный мужик степенно кивает, и воительница, махнув мне на прощание, удаляется. Мы с асессором тоже вскоре покидаем кабинет. Скоростной лифт поднимает нас на шестнадцатый этаж, а там мы уже проходим в зал средней величины. Посредине бетонная прямоугольная площадка, огороженная бронированным стеклом. Зрительских мест по минимуму: всего десять. Причем половина уже занято и как раз тем, кем мне нужно — Трубецким и его окружением из администрации главы.

— Виктор Емельянович, мое почтение, — слегка кланяюсь, хоть спина едва-едва гнется. Не привык я к поклонам, но пока потерпим.

— О, Михаил! — усмехается глава Совета. — Рад видеть тебя в добром здравии. Слышал о неприятности с Вороновыми.

— Верно, с Емельяном случилась серьезная неприятность, — соглашаюсь. — Я сломал ему грудную клетку и растер в порошок сердце. Тяжело пришлось бедняге.

Трубецкий чуть зависает, потом его улыбка становится шире:

— Жестоко, но оправданно. Ты пришел поддержать Меньшикову? Я заинтересовался инцидентом, как только услышал. Екатеринодаровцы давно хулиганят в Сочи, но до судебных поединков пока не доходило. Посмотрим, восторжествует ли сегодня справедливость.

— Уверен, правда победит, — лениво отвечаю. — А я лично пришел к вам, Виктор Емельянович. После поединка не найдется пара минут?

— Паш, что у нас со временем? — поворачивается Трубецкой к своему секретарю. Тот мигом включает планшет в руках.

— Ваша Светлость, после поединка переговоры с Бронскими. Потом бильярд у Кострова до поздней ночи.

— Прости, Михаил, никак, — с наигранной грустью вздыхает глава. — Сам видишь, день забит под завязку. Но ты запишись в общую очередь, это всем разрешается.

Хм, не понял. Это он мне так указывает на свое место? Старый черт, много себе позволяешь. Ну уж нет, в Навь твою очередь, я достучусь до тебя, подождет твой бильярд, не переломишься.

Между тем на арену выходят поединщики. Катя напряжена, подаренный мною клинок Баранчикова обнажен. Мурат же гуляет по арене расхлябанной походкой, пренебрежительно не смотря на судью. Гость явно чувствует себя вольготно.

Еще один приезжий, кажется, Наиб, подходит к нашему ряду и занимает свободное место. Рожа у него очень веселая.

— Не вздумай сбежать, сосунок, — гастролер показывает мне кулак. — Мы с тобой недоговорили.

Трубецкой с интересом смотрит на нас.

— Я никогда не бегу от мужских разговоров, — насмешливо осклабливаюсь. — Так что не волнуйся, недоумок. А вообще ты сделал большую ошибку, поиздевавшись над моим возрастом. Так что лучше пиши завещание, пока у тебя есть время до конца судебного поединка. Живым тебе из Сочи не выбраться.

— Ну мы это посмотрим, болтун! — выплевывает раздраженно Наиб.

Мы бы еще поболтали под смеющимся взглядом Трубецкого, но наконец начинается поединок. Судья объявляет правила: бой до сдачи, сражаться разрешено магией и холодным оружием. Интересно, почему огнестрел не в почете? Какая-то традиция?