Первый русский национализм… и другие

В практическом плане трансформация славянофильской доктрины, осуществленная Аксаковым, позволяла явственно выразить и сформулировать, избегая открытого политического конфликта, требования значительной части либеральной общественности. Умеренный либерализм, выступая за предоставление широких прав местному самоуправлению и одновременно поддерживающий самодержавие, воспринимая его как силу, противостоящую угрозе аристократического конституционализма, силу, способную проводить масштабные реформы либерального содержания [36] , получил себе в концепции Аксакова достаточно полное выражение, что подтверждается распространенностью славянофильских настроений в земской среде вплоть до революции 1905 года (см.: Соловьев, 2009; Шелохаев, 2010). В таком качестве статьи Аксакова и были восприняты высшими кругами правительства – отзыв о 4-й статье цикла попал в так называемое царское обозрение печати, 5-я и 6-я статьи были отосланы Московским цензурным комитетом в Петербург, где подверглись рассмотрению самим императором – и если 5-я статья еще была пропущена с некоторой правкой, то 6-я подверглась безусловному запрещению (Бадалян, 2011; Тесля, 2012а).

Дискутируемым остается вопрос о дальнейшем изменении учения И. С. Аксакова об обществе: согласно Н. И. Цимбаеву, «в 1865 г. Аксаков отказывается от всяких надежд на “общество”. <…> Разочарование в “обществе” и превознесение охранительной силы народа означали отказ от теории, сформулированной в 1862 году» (Цимбаев, 1978: 206–207). Е. Б. Фурусова «оспорила это утверждение, указав на неоднократные обращения Аксакова к теории “общества” в 1880-е гг.» (Бадалян, 2011: 103; Фурусова, 2006: 160–161). По нашему мнению, более обоснованной выглядит позиция Е. Б. Фурусовой: «разочарование» Аксакова в «обществе» связано с тем, что того «общества», которое он считал готовым возникнуть, не оказалось – вместо быстрого движения предстоял медленный процесс формирования общества, но общие контуры концепции были сохранены. Так, в 1881 году Аксаков писал:

...

«Нам необходима свобода умственной жизни, иначе мы не добудем самосознания и не достигнем полноты развития народного духа – следовательно, не исполним своего долга.» (Аксаков, 1886:495).

Не претерпела существенных изменений и политическая цель. Когда весной 1881 года Аксаков задумал издать сборник своих статей из газеты «Русь» (с прибавлением новой статьи «Царь и земля»), озаглавленный «Взгляд назад» (Фетисенко, 2012:154), то К. Н. Леонтьев, оказавшийся его цензором, так суммировал взгляды автора:

...

«Самодержавный Царь и Земство – больше ничего, или почти ничего. Все посредствующее (т. е. вся или почти вся администрация) должно исчезнуть, “атрофироваться”, как выражается автор. <…> Управлять “по-Божьему” способны только два элемента – “мир” и “Царь”. <…> Государству останутся только те отрасли управления, которые не могут быть дробимы. Государственное хозяйство, внешняя оборона, сношения с чужими странами, государственное законодательство и т. д.» (цит. по: Фетисенко, 2012:178).

Разумеется, это текст, прочитанный глазами человека, к тому времени ставшего принципиальным противником И. С. Аксакова – однако от этого ставшего читателем еще более внимательным и вдумчивым. Соглашаясь, что Аксаков является противником конституции, Леонтьев отмечает:

...

«Как же не счесть планом глубочайшего переустройства такой план реформ, при осуществлении которого самые существенные проявления власти – забота о сборе податей и ответственность за политическую безопасность [37] – перейдут вполне в руки Земства? Такое “изменение”, пожалуй, еще радикальнее всякой непрочной и поверхностной, центральной конституции, не касающейся до корней народной жизни» (Фетисенко, 2012: 179).