Первый шаг Некроманта

— Это, конечно, всё прекрасно, но если каждая собака будет кусать наших людей, то, что подумают о Барятинских? — я с удовольствием отметил, как глаз собеседника дёрнулся, но племянник сдержался. Сзади моей стопы едва заметно коснулся носком Иван Ломоносов, давая понять, что это плохая идея вот так сразу вламываться и искать дуэли, особенно после изнурительных трёх дней лихорадки, но я не обращал на него никакого внимания. — Тем не менее как джентльмен, я готов пойти вам навстречу.

Оба родственника выдохнули с облегчением.

— Я рад, что вы образумились, Артём Борисович. Право, это насилие никому не нужно, забудем обиды, — расплылся в улыбке Николай Мещерский.

— Боюсь, вы неправильно поняли меня — я хотел предложить перенести дуэль на завтрашний день, чтобы вы смогли приготовиться.

— А-а-а-а, — протянул Михаил и повернулся к своему двоюродному брату, оба кивнули друг другу, едва не прыгая от радости. — Мы принимаем ваш вызов, завтра в шесть вечера наша семья пришлёт своего кандидата.

— Вот и отлично, — я развернулся на каблуках, не став прощаться, и увёл за собой Ломоносова.

Когда мы отошли на достаточное расстояние, спутник не выдержал.

— Ты чего творишь? Если и драться, то только сегодня, они же выставят самого лучшего.

— Тише ты, знаю, — я купил газету у пробегавшего мимо мальчишки и, свернув пополам, сунул в седельную сумку.

— Раз знал, зачем дал им передышку?

— Затем, что славу даёт только победа над лучшим. Кстати, ты мне сегодня поможешь вот с этим, — я показал себе на висок. — Нужен хорошенький такой манапинок и раз уж мы договорились…

Иван застонал.

— У меня занятия в школе.

— Отменишь. Пошлёшь письмо с нарочным. Ты мне позарез нужен, работы немерено.

Из сложившейся ситуации я хотел выжать максимум. Зачем мне ждать удобного случая? С Иваном мы договорились, повод для дуэли есть — к чему откладывать в долгий ящик? Я не хотел, чтоб про меня поползли слухи как о слабохарактерном барском сыночке. Если ты хочешь репутацию, будь добр — соответствуй, отвоёвывай её. Только так можно получить уважение.

Мы оставили Феликса отсыпаться в городе, а сами в срочном порядке добрались до поместья Барятинских. Без распоряжения отца я не мог выделить Ивану отдельный дом, но гостевую на несколько дней — это, пожалуйста.

— Завтра как закончим, чтоб забрал все свои вещи и ко мне, — велел я ему, когда мы отобедали и поднялись ко мне.

Ольга Дмитриевна была недовольна активной социальной жизнью сына, но её разрешения я не собирался спрашивать. Мы заперлись, чтобы домашние не мешали, и велели Семёну сторожить у дверей. Процесс медитации никто не должен прерывать.

— Артём, я хочу, чтоб ты знал — растопить ману я не могу — это под силу только её владельцу…

— Не дрейфь, от тебя требуется лишь поддержка. Вмешайся в её структуру, растормоши там всё, а остальное я сделаю сам.

— Хорошо.

Я сел в позу лотоса и почти сразу впал в транс — тренировки делали своё дело. Через пять минут я почувствовал холод на голове, затем он расползся по всему телу. Странное ощущение. Организм всеми силами стремится сохранить баланс маны, потому повышает энергоотдачу. Часть из неё он пробует брать и в злополучном сгустке. Однако тот блокирует выход энергии, оставляя её в твёрдом кристаллическом состоянии.

Получается такая вот борьба, в которой иммунитет не справляется, но есть ещё и моя воля. Я принялся активно бомбардировать сгусток ментальными ударами. Я нанёс несколько и, открыв глаза, спросил.

— Сколько времени прошло?

— Три часа, — мне протянули в руки горячий чай на целебных травах, я мигом опорожнил чашку, прошёлся по комнате, размяв кости и поприседав. — Поехали.

И мы снова повторили процедуру. А потом опять и опять. И так пока не просидели вместе двенадцать часов. На четвёртый раз мои попытки увенчались успехом и огромный кусок, целая четверть сгустка, отсоединился от основания, оставив на нём многочисленные трещины и сколы — с ними я разберусь потом.

Чтобы окончательно растворить обломок, тоже требовалось время, но качество моих медитативных навыков так улучшилось, что я провалился на второй уровень бытия, где время шло в два раза быстрее. Там мана под моим напором окончательно потеряла свою твёрдую форму. Всё тело налилось таким количеством энергии, что я открыл глаза и тут же принялся отжиматься, приседать и даже поднял на плечи сопротивлявшегося Ивана в качестве утяжелителя.

— Мы об этом не договаривались, — пыхтел он сверху.

— Ваня, Ванечка, Ванююююша-а-а! — заорал я, приседая с ним на плечах.

В комнату заглянул Семён.

— Ох, ты ж Пресвятая Богородица, чой-то вы тут делаете, барин?

— Как что? Не видишь, танцую Семён, — я пустился гуськом отплясывать казачка, повторяя подсмотренные движения уличных скоморохов Громовца. Правда, Ломоносов от этого не пришёл в восторг, но вскоре я его отпустил и крепко обнял. — Спасибо, ты хороший человек Иван.

— Это спорное утверждение.

— Не нуди. Всё Семён, проводи его. Пусть поест от души, а мне ещё тут кое-что сделать надо.

— Сам справишься? — спросил Иван.