Первый шпион Америки

— Я прошу у всех прошения, если кого-то в запальчивости и ненамеренно оскорбила, прошу прощения за свой резкий тон, но надеюсь на вашу мужскую снисходительность!

— Мы вас прощаем! — радостно ответил за всех Хикс.

Мура со всеми чокнулась, на всех с ласковой улыбкой посмотрела, и даже Локкарт улыбнулся ей в ответ.

После обеда Роберт утащил Каламатиано в кабинет, не пригласив ни Муру, ни Хикса. Он налил себе и Ксенофону Дмитриевичу виски.

— Я надеюсь, вы не приняли близко к сердцу демарш Муры и особенно ее характеристику Рейли. Я, честно говоря, потрясен и не понимаю, чем это вызвано. Ведь они не встречались? А я, когда Мура с Хиксом пришла из театра, ни словом не обмолвился о вашем визите.

— Мы встретились у подъезда. Я познакомил Марию Игнатьевну с Сидом, и они ушли. Правда, потом Сид сказал мне, что они знакомы и Мура на него за что-то обижена. Но я не спрашивал о причинах этой обиды, — сообщил Каламатиано.

— Понятно… Сид давал о себе знать?

— Нет, но я могу в любой момент с ним связаться. Если вы хотите что-то передать, могу это сделать завтра же.

— Передайте, что я вернулся и утвердился в том мнении, которое вы слышали, не буду повторяться, и готов принять самое активное участие в том деле, которое задумал Рейли. Мне бы хотелось, чтобы мы еще раз встретились и все детально обсудили. Это все-таки очень серьезный вопрос, а не шпионская игра. Речь идет о наших жизнях… — Локкарт выдержал паузу. — Я хорошо знаю красных вождей. Они не будут долго раздумывать, если нас схватят. Каламатиано кивнул.

— У вас и у меня маленькие сыновья, нам есть что с вами терять в отличие от господина Рейли, — вздохнул Локкарт.

20

Яков Шмидхен заявился к Дзержинскому через неделю после его разговора с Петерсоном. Хоть держался он и робко, но сразу же произвел на председателя ВЧК приятное впечатление: на вопросы отвечал толково, осторожно, быстро схватывая суть дела. Дзержинский расспросил его о службе, и Шмидхен, не скрывая нарастающего недовольства своих товарищей, дал весьма скользкую характеристику командиру полка Эдуарду Берзину, который в трудный момент, возможно, и согласится на предательство.

— Все же бывший полковник царской армии, товарищ председатель ВЧК, белая кость, он держится обособленно, в споры наши не входит, а что у него там на уме, один Бог ведает! — вздохнул Шмидхен и пытливо посмотрел на Дзержинского, ожидая, как он отреагирует. Но Феликс Эдмундович молчал, меряя шагами кабинет, и Яков, занервничав, добавил: — Вообще-то латыши по своей природе очень верные люди. Если они дали слово, то меняют его неохотно в отличие от других.

Эта фраза Дзержинскому понравилась.

— А поляки по своей природе неверные, — усмехнулся он, подчеркивая свое происхождение.

— Да, — не побоялся признаться Шмидхен. — Поляки более изнеженный народ, они любят роскошь, хорошую еду, всякие любовные там услады, что тут скрывать?! Я знал многих поляков. Латыши же воспитываются в суровых условиях, у них нет такого широкого природного выбора, они не склонны к компромиссам, как поляки. Разве не так?

— Может быть, — не желая пускаться в спор о национальностях, кивнул Дзержинский, хотя характеристика поляков его задела. Впрочем, в чем-то этот Шмидхен и прав, говоря об изнеженности поляков.

— Что ж, значит, мы еще раз не ошиблись, доверив именно вам охрану Кремля, — улыбнулся Дзержинский. — Но рано или поздно враги у вас объявятся и предложат, возможно, много денег, чтобы сдать большевистское правительство, и, веря в вашу преданность, лучше не искушать судьбу, а самим выйти навстречу врагу. Так всегда делают поляки, ибо самолюбивы и не в меру заносчивы!

— Бардзо, бардзо, — согласился Шмидхен. — Вы не обижайтесь, Феликс Эдмундович, я, говоря столь критические слова, вовсе не имел в виду вас.

— Я не обижаюсь, — улыбнулся Дзержинский.

Через пять минут вся робость у посетителя улетучилась и он уже вел себя с председателем ВЧК на равных.

— В Москве полно секретных агентов из французской, английской и американской разведок, — продолжил Феликс Эдмундович. — Мы, арестовав недавно главарей одной антисоветской организации, уже знаем, что в основном французы финансировали ее деятельность. Поэтому, потеряв ее, они еще более ожесточатся и "будут пробовать вербовать ваших товарищей. Мы должны их опередить.

— Выйти самим к ним с этим предложением? — тотчас угадал Шмидхен, и в его глазках вспыхнули огоньки азарта.

«Петерсон прислал нужного человека. Смелый и не глупый», — подумал Феликс Эдмундович.

— Совершенно верно! — подтвердил он. — Согласны вы, Яков, помочь нам?

— Отчего же не помочь, — проговорил Шмидхен. — Поляки всегда были нашими соседями, — снова пошутил он, но Дзержинскому эта грубоватая шутка о поляках совсем не понравилась, и он пропустил ее мимо ушей.