Первый (СИ)

То, как Женька раскаивается в совершенном ДТП, не перестаёт терзать и моё сердце. Чтобы сбавить градус её вины, начинаю находить оправдания. Мол, сам отвлёкся, не заметил и не услышал. Был загружен собственными проблемами. Мог бы быть внимательнее, осмотрительнее. Плету всё, что приходит в голову. Уверенно, без запинки. Это, конечно же, выдумки и даже что-то похожее на самовнушение, но оно, как ни странно, отлично работает.

Евгения расслабляется, верит и перестаёт трястись перед каждым выходом на улицу. Включает инициативу, предлагает пригласить в гости моих друзей или организовать пикник на природе. Я так и не осмеливаюсь сказать ей, что после разоблачающей статьи даже понимающие Юля и Антон не совсем приняли мой выбор.

Ну и похрен.

* * *

Припарковав автомобиль у двухэтажного загородного дома, глушу двигатель и выхожу на улицу. Чтобы не забыть, отправляю Женьке по номеру телефона деньги на платье. Я вручил ей свою банковскую карту, которой она, ожидаемо, ни разу не воспользовалась. Что было весьма обидно. Мне тоже хотелось заботиться. Как-нибудь по-своему. Тем более я обещал отцу, что Женя ни в чем не будет нуждаться. Ни в финансах, ни в моей любви.

«Чувствую себя содержанкой», — приходит спустя минуту.

«Отработаешь должным образом».

«Обязательно. Спасибо... И люблю!».

Сунув телефон в карман, вскидываю взгляд. Этот дом был построен чуть больше трёх лет назад в качестве дачи, но с тех пор Алина отказывалась жить в городе, а мне, наоборот, здесь быть довольно скучно и неудобно. На этом фоне так же нередко обострялись конфликты.

Открыв ворота ключом, прохожу на территорию и поднимаюсь по ступеням к двери. Алина сказала, что к моему приезду будет дома, ведь помимо дополнительных бумаг, которые потребовал мой юрист, не мешало бы обсудить многие нюансы. Суд состоится через три дня, а обиды скопились огромным снежным комом. Не хочется, чтобы рвануло в самый неподходящий момент — аккурат во время заседания.

— Я приехал! — громко выкрикиваю в прихожей, снимая обувь.

Алина спускается по широкой деревяной лестнице спустя несколько секунд. В коротком облегающем платье с глубоким вырезом на груди. Она всегда знала, чем привлечь мужчин.

— Здравствуй, Аль. Отлично выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже.

Подходит ближе, встаёт на носочки и чмокает меня в щёку. Запах чужой, непривычный. Отвык. Правда, после проклятий в мой адрес этот жест был явно лишним.

Для жены стало ударом, что я так быстро нашёл ей замену. Она, вроде как, одна. По крайней мере, Фролов точно крутит роман с известной моделью.

— Я приготовила ужин, — произносит, отстранившись.

— Сама?

Тут же подтверждает кивком головы, слабо улыбается.

— Похвально.

— Подумала, что тебе будет приятно.

— Я не голоден, извини. Заехал ненадолго.

— Может, тогда кофе?

В разговоре отчётливо звенит напряжение. Я пытаюсь сгладить, но, наверное, уже поздно.

— Может. Сейчас только документы заберу.

Направившись к лестнице, слышу шаги за спиной. Алина идёт следом. Волнуясь, шумно выдыхая.

Это первая наша встреча в более-менее спокойной обстановке и без криков. Внутри меня полный штиль. Отболело.

Глава 49

— Тебе без сахара? — интересуется Алина, кружа по кухне, где раньше мы часто трапезничали вдвоём.

Ностальгия накатывает вспышками, но желания вернуть всё как было уже нет. Есть только странная горечь в грудной клетке, которая расползается огромным уродливым пятном и отравляет организм.

— Мои вкусовые предпочтения не изменились, Аль.

Плюхнув папку на стол, занимаю место за барной стойкой и делаю снимки документов. Тут же отправляю их адвокату.

— Я бы так не сказала, Андрей. Изменились. И не так, чтобы в лучшую сторону, — вставляет колкость.

Сделав вид, что не слышу слов Алины, блокирую телефон, упираю локти в столешницу и пристально наблюдаю. Как нервничает, отводит взгляд. Готовит кофе, расплескивает коричневые пятна на пол. Затем злится и хватается за тряпку, чтобы вытереть. Аля никогда не была помешана на чистоте и готовке, но сейчас кухня сияет, а съедобные ароматы провоцируют лютый голод. Может, и стоило согласиться на совместный ужин — старалась ведь. Вот только умом понимаю, что незачем.

— Как твои дела, Андрей? — выдержанно спрашивает.

Алина ставит чашки с кофе на барную стойку и садится напротив, после чего наши колени невольно соприкасаются.

— Неплохо. Ты как?

Пожимает плечами, невесело улыбается. Знаю, что ближе меня у неё никого в жизни не было. Родители остались в маленьком провинциальном городе, позже — спились. Отец умер спустя несколько месяцев после нашей свадьбы, на которую Аля отказалась его приглашать, потому что стыдилась, а мать долго лечилась, но всё равно периодически срывалась и уходила в запой.