Первый слой памяти

И я представил себе пещеру так, как она была нанесена на плане у Теймура. Я хорошо помнил план, обведенные тушью участки, обследованные в прошлом году, карандашные извивы ходов этого года и пунктирные линии будущих разведок.

Обвал застал их на базе, в зале, где стояла рация. Это в четырех километрах от главного входа. Он задел часть зала, там было оборудование. И когда они нашли фонарь и осмотрели завал, то оказалось, что пробиться к выходу не удастся.

– Ты говоришь, что люди не пострадали?

– Доктор сломал руку, и еще одна женщина сильно ушиблась.

– Я всегда говорил Резо, что нельзя брать женщин под землю.

– А остальные отделались легко. И тогда все перебрались в соседний зал, а Теймур послал Бесо и еще одного человека искать путь наверх. Им дали фонарь, и они пошли.

– В каком направлении?

Я попытался вспомнить. Я представил себе этот ход, сужающийся до размеров кроличьей норы, когда приходится вжиматься в породу и не знаешь, расширится ли он когда-нибудь или придется ползти назад.

– Он шел на восток.

– И далеко они прошли?

– Нет. Они вернулись за аквалангом. Это…

– Я знаю, что такое акваланг.

– Ход расширился. Там был еще один зал, но выход из него был под водой.

– И дальше Бесо пошел один?

– Да. У них оставался один акваланг, притом они все равно не могли протащить доктора и ту женщину. А Бесо скалолаз. И он худой. И все надеялись на него.

– А что сказал Резо, когда они прощались?

– Резо сказал, чтобы он обязательно нашел вас и отдал пакет с бальзамом, когда выйдет. Он объяснил, как найти ваш дом.

– Почему ты сказал мне, что тебя зовут Гиви и ты работаешь в больнице? Ты ведь там был? И ты вышел наверх?

– Я клянусь вам, что сказал правду. Бесо лежит в больнице.

– Ты кажешься мне хорошим человеком, но ты все время почему-то обращаешься ко лжи. Если ты Бесо, то почему ты поехал сюда, а не привел людей к тому месту и не показал им путь? Если ты Гиви, то как же Бесо вспомнил, что было под землей, и не сказал, где он вышел наверх?

– Он плохо чувствует себя. Он забыл.

Старик вздохнул. Он устал со мной бороться.

– Если пройти от деревни вверх по ущелью три километра, – сказал он, – там есть щель в земле. Я сам туда не спускался. Но я думаю, что, если идти, как ты сказал, можно приблизиться к людям. Скажи, сколько Бесо шел?

– Его нашли на дороге поздно вечером. Часов в десять.

– Где?

Я сказал где.

– Нет, это далеко от того места, но все-таки можно попробовать. Я пошлю с тобой Георгия. Он ловкий парень и знает те места.

За дверью зашуршали шаги, скрипнули доски веранды. Старик чуть улыбнулся.

– Она уже побежала, – сказал он. – Она слушала за дверью.

«Я вынырнул из ледяного потока. Я боялся, что у меня остановится сердце. Ведь у меня не было резинового костюма, только акваланг. Костюм остался в завале. Я снял акваланг и несколько раз подпрыгнул, чтобы согреться. Воздух казался теплым после воды, но это была обманная теплота. Каково им там, в пещере, без фонаря? Когда я уходил, они пели песню. В четыре голоса. Красиво пели. Ничего, выберусь наверх – отогреюсь. Я проверил компас, не попала ли вода. Нет, все нормально. Я выбрал ход, который вел выше других к востоку…»

Доски веранды заскрипели резко и часто. В дверях стоял невысокий парень в армейских брюках и синей рубашке.

– Вы меня звали, дядя Баграт?

– Доброе утро, Гоги. Мне нужна твоя помощь. Проснись.

Гоги протер заспанные глаза.

– Ты можешь провести нашего гостя к трещине в верхнем ущелье?

– Сейчас?

– Очень спешное дело. Он тебе объяснит по дороге. Возьмите веревку и крючья. Там, под землей, люди. Надо им помочь.

Он не сказал, что среди них его сын.

– Конечно, дядя Баграт.

– И возьмите лепешек и воды. Может, вам придется идти долго.

Я думал о том, что мне, Гиви, мысль о том, чтобы спуститься в какую-нибудь темную, холодную пещеру даже ради спелеологов, была бы ужасна. Бесо этого не боялся. Я тоже этого не боялся.

– Я буду ждать, – сказал старик.

Старушка стояла на веранде. Она протянула мне моток крепкой веревки и хурджин с лепешками и бутылью. Она перекрестила меня и оставалась на веранде, пока мы не скрылись из глаз. Щенок проводил нас до калитки и вежливо тявкнул на прощанье.

– Почта открыта? – спросил я.

– А что вам нужно? – спросил Гоги. Он был ниже меня на голову, но шагал широко, стараясь попасть мне в ногу.

– Телефон.

– Почта закрыта, а телефон есть у Левана. Вот его дом.

– Мы их не разбудим?

– Все уже встали.

Георгий обогнал меня. Когда я вошел в комнату, хозяин дома, в пиджаке поверх майки, коротко поздоровался со мной, показал на телефон и сразу вышел из комнаты. Георгий взял у меня веревку, хурджин и тоже вышел, сказав: «Через восемь набирайте».

Я позвонил в институт. Вниз, в справочное. Там не отвечали. Я совсем забыл, что еще нет семи, а город просыпается куда позже, чем Мокви. Я позвонил наверх, в ординаторскую. Вряд ли наши ушли, тем более после моего таинственного исчезновения.

Трубку подняли сразу. Это была Нателла. Я спросил басом:

– Как состояние больного Бесо Гурамишвили?

– А кто говорит? – спросила Нателла.

– Его дядя.

Я боялся, что, если она меня узнает, начнутся расспросы.