Первый тамбур

Удивительно, из окон поезда никогда нельзя представить себе лицо города, в который въезжаешь. Даже в самых красивых городах поезд пробирается к вокзалам какими-то огородами, свалками, складами, о которых не имеешь понятия, даже если живешь в этом городе.

— Знаете, скоро мы уже приедем, — Лена вдруг повернулась ко мне и сказала мягко и серьезно, положив руку мне на плечо: — Мне хочется вам сказать, Юра, что тогда в нашем, как вы говорите, первом тамбуре, вы сначала очень раздражали меня своей самоуверенностью. Потом в метро начали забавлять. В поезде я к вам уже привыкла. А сейчас мне жаль, что моя командировка кончилась.

— И мне жаль, — честно сказал я. — Тем более после ваших слов.

И я признался ей, что уже два года, читая книжки, ее представляю героиней, а себя героем.

Она даже улыбнулась от этого, признания. Наверно, представила меня Печориным или Онегиным.

Хотя ни на ту, ни на эту роль я не гожусь. А если и гожусь, так только на роль Пьера Безухова.

А потом была Москва. Шумная, деловая, с цветами, встречающими… Мы, словно два аквалангиста, надышавшиеся кислородом и налюбовавшиеся красотами тихого подводного мира, вынырнули на городском пляже.

— А теперь ничему не удивляйтесь, — сказала Лена, выходя из вагона. И я послушно не удивился, когда ее на перроне встретил молодой человек, похожий на Печорина.

— Знакомься, Володя, это Юрий Николаевич… наш прораб, — неожиданно представила она меня. Чтобы ее не выдать, я даже распрямил спину, думая, что так я больше похож на прораба. — А где же… — Она оглянулась. — А где же девчонки? — спросила она у меня.

— Они сказали, что их кто-то будет встречать. Может быть, на такси пошли… — Я многозначительно пожал плечами.

— Опять убежали! — с досадой сказала Лена. — Не хотят они с тобой знакомиться, Володя.

— Ну, тогда пошли? — он взял у Лены ее сумку без документаций.

— Юрий Николаевич, — тон у Лены был деловой, — значит, мы с вами обо всем договорились?

— Да, конечно. Завтра утром вы мне принесете набросок плана отчета, ну и, может быть, через недельку — другую придется еще раз съездить в командировку. Посмотрим, какие будут результаты.

— До свидания. Мы с Володей пожали друг другу руки.

— Очень рад был с вами познакомиться, — соврал я.

— И я очень рад, — сказал Володя. но я ему не поверил.

Он хоть и свысока смотрел на меня, потому что был выше на голову, но ревниво. Все же прораб!

— И не забудьте, Елена Анатольевна, — мне хотелось чем-то задеть ее за то, что она представила меня прорабом, — посоветуйтесь с Володей. Может быть, все-таки согласитесь перейти в другой отдел, сто шестьдесят как минимум.

Лена удивленно и испуганно посмотрела на меня, как режиссер на актера, который на премьере перепутал текст.

Они пошли по направлению к метро. У входа в метро мне показалось, что Лена оглянулась, но толпа тут же скрыла их от меня.

…Свой дом я вижу еще из окна электрички. Неизменно темное окошко моей комнаты. «О! А моя уже вернулась», — говорит сосед, с которым мы часто возвращаемся вместе, и указывает на светящееся окно по соседству с моим темным. Я очень завидую ему в этот момент. Мне тоже хочется кому-нибудь сказать: «А моя поехала в детский сад. Сегодня ее очередь. Все-таки это ужасно, когда детский сад так далеко от дома…»

*  *  *

И снова утро! Как всегда, я еле-еле успеваю добежать до первого тамбура первого вагона электрички. С разбега впрыгиваю в него и, как всегда, как каждый день, оказываюсь рядом с красивой девушкой, которая давно уже нравится мне. Видимо, она так же как и я, впрочем, как и все вокруг, боится опоздать на работу и поэтому ездит в первом тамбуре первого вагона. Самый жесткий график времени у тех, кто ездит в первом тамбуре первого вагона. Поэтому я уверен, что между мной и этой девушкой обязательно должно быть много общего.

Но меня еще в детстве все звали сухарем, букой. У меня до сих пор не хватает смелости заговорить с Леной. Хотя она, скорее всего, и не Лена.

Поэтому самое большое, что я себе позволяю, — это представлять «Лену» героиней романов, которые я читаю. А иногда фантазировать: «А что будет если вдруг я наберусь смелости и?..»

Но смелости я никогда не наберусь. Да и времени у меня совсем нет. Как у человека, который хочет многого достичь в жизни. У меня совсем нет времени! На носу защита, на проходной автомат, дома будильник… Мне очень хочется как можно скорее защититься. Мне кажется, что, когда я защищусь, у меня сразу все изменится. Я не буду таким букой, сухарем… У меня появятся уверенность и время. Я буду читать, ходить в театры, женюсь и, возвращаясь домой, буду смотреть на светящееся окно своей квартиры.

Как и все в первом тамбуре, я живу надеждой на лучшие времена.