«Первый». Том 8. Часть 5

— Ладно, не грусти, я поделюсь. Мы же подруги и ты мне очень помогла. Да и снимаю я всё через твою собственность. Камеры наблюдения, компьютер, генератор, без этого я бы не выжила, а это имущество твоей семьи.

— Извини, я о деньгах, а ты там одна среди кошмара. Так что за парень?

— Видно плохо. Высокий, но не качок. Странный.

— Почему? Много высоких и не спортивных.

— Я не о том. Этот спокойный. Как тебе объяснить? В кино, когда герой среди врагов, когда вокруг смерть, он всегда напряженный, озирается, пригибается, чтобы не заметили. Тише травы, ниже воды. А этот как танк в муравейнике. Вообще ничего не боится. Сейчас я тебе фотки вышлю. Получила?

— Да. В самом деле фиговые. Видно еле-еле.

— Так эта камера далеко, да и досталось ей. Как думаешь? Открыть ему?

— С ума сошла? Если он не в форме и один, то может быть враг. Почему бы он таким спокойным был среди всего того, что ты на видео сняла? А куда он сейчас смотрит? Может выбирает, что там от нашего имущества ценного осталось. Боюсь, что это опять вор. Пристрелить бы гада.

— Нет. Он больше вверх смотрит и на стены. Ой….

— Что? Ещё кто-то пришёл?

— Нет. Теперь он прямо на меня смотрит. В глаза.

— Глупая, не волнуйся это он посмотрел прямо в камеру. Не бойся.

— А я боюсь. Вдруг он пришёл, чтобы меня найти? Уже нашёл. Сейчас дверь ломать будет.

— А ты её хорошо закрыла?

— Ой. Не помню. Побегу, проверю.

Франсин опрометью бросилась к дверям, но через пару минут вернулась.

— Фу, напугала. Закрыла я всё, когда вернулась, и десять раз перепроверила. Забылось просто. Ой!

— Да не ойкай ты, я вздрагиваю каждый раз.

— А я как вздрагиваю…. Он всё смотрит, а я подумала, что он именно меня ищет. Знает про мой репортаж и хочет чего-то. Страшно-то как.

— Уже хорошо, разумный, спокойный — значит не зомби, они телевизор не смотрят и в сетях их нет. То есть — есть, один подонок в фейсбуке меня достаёт вторую неделю, рожа — вылитый зомби…. А там, в Лос-Анджелесе какое-либо спокойствие — это сейчас большая редкость. А одет он как? Тут на фотке не разобрать.

— Обыкновенно, два раза не взглянешь. Джинсы, кроссовки, куртка серая. Все не новое, но и не заношенное. Среднее.

— Не в воинской форме? Точно? Жалко. Но может агент ЦРУ, ФБР или ещё какой…. У нас там в спецчастях самые крутые во всём мире. И вот ещё что, тебе мог на помощь Карл Маркс прийти. Он там не так давно прославился и все знают, что он в одиночку воевал и против зомби и против наших бюрократов.

— Не понимаю. Он же умер.

— Да ты что? А я это пропустила. Когда?

— Лет сто или двести назад. Мы в лицее проходили. Что-то там про коммунистов…

— Это ерунда, я бы знала. А настоящий Карл Маркс — это американец. Он там, в городе, где-то неподалёку от тебя воевал с зомби и помогал армии. Такие классные репортажи ещё были. Захватывающие. Он в Белый дом писал через сеть Ситибанка и это транслировалось на весь мир. Его самого никто не видел, только бегущая строка с его текстами. Жуть и мрак.

— А мне почему тогда не сказала?

— Не помню. Вспомнила. Твой отец сказал, что тебя это только напугает, а пользы не будет.

— Ой. Он пропал. Я на тебя отвлеклась, а его больше не видно. Как жаль. Надо было открыть и поговорить.

— Поговорить, но не открывать. Мужик же. А ты одинокая, беззащитная и красавица…

— Спасибо, но мне сейчас надеть толком нечего. Все хорошие вещи остались в твоей спальне и сейчас их там точно нет. А всё же жаль, живой человек, может, посоветовал бы что или ….

— Изнасиловал? Там на женщин сейчас спрос большой должен быть. А какой он был в этом плане?

— Высокий, худощавый, стройный. Симпатичный. Черты правильные, а главное — сила и уверенность.

— Похоже, с твоих слов, ему и насиловать бы не пришлось, ты и сама….

— Я уже взрослая, а пережила здесь….. Но это я так, не серьёзно. Так хочется вернуться во Францию, домой. До слёз!!!

— Ты обязательно вернёшься. Потерпи, уже не долго.

— Ой!

— Прекрати так делать. Что там?

— Перед той камерой текст появился. На французском. Читаю: «Франсин, могу забрать тебя и вывезти из Калифорнии. Здесь может стать опаснее. Думай, но у тебя только пять минут. Пообщайся с подругой, родными и решай! Если да, то открой, если нет — через пять минут ухожу»

— Не пускай его!

— Почему?

— Не знаю, не пускай. Погоди, в дом кто-то входит и звук машины был. Это должно быть твой отец. Сейчас приведу. Не делай там ничего. Я скоро….

— Да что б он сдох. Не смей открывать. Сиди тихо и не шевелись. Он тебя не видит. Думает, что спишь или …. Да не важно. Не смей. Сиди и смотри на меня, и не шевелись. Я твой отец и приказываю тебе….

Особенно послушной девочкой Франсин не была никогда, но вот так напрямую перечить отцу никогда не пробовала. Тот это знал и умышленно, произнося длинные монологи, иногда переходя на повышенные тона, тянул время, поглядывая на часы. Минут на десять его хватило. Отец не мать, надолго никогда не хватает….

— Ой, папа, он ушёл. Как жалко. Ведь написал, что может меня забрать и увезти из Калифорнии. Специально ведь пришёл среди этого кошмара.