Первый ученик

– Не знаю, таким неправильным. Тебя ненавидят – ты скалишь зубы, обвиняют в краже – отворачиваешься, хотят унизить – заключаешь пари, удастся им это или нет.

– Что-то ты разговорился, отличник. – Тот положил Грошу на руки несколько поленьев. – Уверен, что обошлось без медовухи? Если ты собрался копаться в себе или во мне, иди лучше к Косе, ей понравится. А если снова позволишь головку на свое плечо положить, то можешь хоть классификацию блуждающих рассказывать.

– Да пошел ты, Грошев.

– Легко. – Парень перехватил охапку поленьев и со вздохом рассыпал деревянные четверики под ноги. – Что-то мне остро захотелось пойти в парикмахеры. – Макс указал на поленницу.

Там, где Артем вытащил десяток поленьев, виднелся край целлофанового свертка. Сквозь мутную пленку угадывались очертания человеческой руки.

– Приехали, – констатировал Самарский.

На то, чтобы разобрать первый ряд поленницы и извлечь тело, понадобилось минут десять. Причем пять из них ушло на препирания, стоит ли делать это в принципе. Лежало, вот пусть и еще полежит. Но Самарский в очередной раз закрутил гайки, и они вытащили тело.

Артем присел, поддел рукой целлофан, явно позаимствованный с грядки с огурцами, и ткнулся носом в рукав. Не сдерживаемый больше запах коснулся даже Макса.

– Иш, – констатировал отличник. – Умер он не от старости. – Грошев фыркнул, Артем чуть сильнее приоткрыл лицо покойника, и Макс присвистнул.

Кровь из глаз, носа, ушей – классическая картина кровоизлияния в мозг после атаки блуждающего. Степанова убил призрак.

– Но у него не было смертельных хвостов, – удивился отличник.

– Значит, обзавелся. – Парень повернул голову и спросил: – Чувствуешь?

– Да. Далеко этот хвост не ушел. – Самарский встал, вглядываясь в уходящую вверх тропу, откуда тянуло едва уловимым трупным запахом.

Тонкая нить связывала покойника и что-то больше не принадлежащее миру живых, что-то нашедшее убежище в горах. Если не искать специально, то и не почувствуешь. Сила призрака успела развеяться, остался только ее след, убийство произошло не сегодня.

– Мы должны… – Артем перешагнул через тело.

– Нет. – Макс сложил руки на груди. – Мы никому ничего не должны, отличник. Очнись, ты не имперский супергерой, чтобы всех спасать. Сунуться туда, – парень указал на тропу, – худшая из твоих идей.

– Если вернувшийся обосновался на пути, могут пострадать люди.

– Весело тут у вас, – раздался голос из темноты, парни вздрогнули, а стоящий позади Дан добавил: – Долго ходите. Теперь вижу, причина уважительная. Помочь?

Макс взбирался на очередной уступ и думал о том, что общение с Самарским дурно на него влияет. Иначе что бы он делал здесь в темноте в компании с идеалистом и излишне любопытным винийцем? Парень подтянулся и, ухватившись за руку Дана, влез наверх. Тропа давно превратилась в широкую, словно созданную природой для какого-либо великана, лестницу, свалиться с которой в темноте было делом одной минуты. Но опасался Грош не этого. Идущие впереди парни вообразили себя спасителями человечества, не представляли, что такое схватка с полным сил блуждающим. Они привыкли к смирной покорности привязанных.

К известию о том, что хозяин скромно прикорнул внутри поленницы, студенты отнеслись по-разному. Игрок замкнулся, глядя на разведенный огонь. Соболев в очередной раз уснул, Светка махнула рукой, Ленка закусила губу, Натка поежилась. Они уже устали удивляться. И морально, и физически.

Кузнецов молча принял у Самарского ракетницу, никак не комментируя желание того прогуляться ночью в горы. Никто не сказал отличнику ни слова – с раздражением вспомнил Макс.

Присутствие блуждающего с каждым шагом, с каждым пройденным уступом ощущалось все сильнее. Мертвый был тут. Как и его тело.

Очередной подъем – и Самарский вскинул руку в предостерегающем жесте. Постоянно ныряющая в облака луна словно в насмешку зависла над его головой, освещая картину смерти во всей ее неприглядности.

Макс услышал хлопанье крыльев. Несколько черных птиц разлетелись в стороны, стоило Дану махнуть рукой. Трупы – не очень приятное зрелище, но в целом они безобидны. В отличие от душ, которые превращаются в призраков. Самарский достал телефон. Смешно, но в этих горах, стоявших тут задолго до их рождения, современное средство связи превращалось в обычный фонарик.

Свет лег на то, что осталось от лица.

– Пацан совсем, – констатировал Тимирязев, словно сам был умудренным опытом стариком. Сила иногда играла с псиониками такие шутки, заставляла чувствовать себя на ступень выше остальных.