Первый ученик (СИ)

Макс пошел обратно, то и дело оглядываясь, испытывая смешанные чувства. Эти незнакомые люди беспокоились о нем куда сильнее знакомых. Куда сильнее его самого. И это было неправильно, это доставляло дискомфорт, с которым он не знал что делать.

А может, дело с самого начала было в нем? Ему не за что ненавидеть этих людей, скорее он должен благодарить за спасённую жизнь. В то время как стоило увидеть Нефедыча, и злость вспыхивал, подобно факелу. Чистая простая ярость ребенка, оторванного от дома. Они не понимали, что он не мог оставить мать одну с тем, во что превращался отец, или им было все равно, ведь со стороны они оставались обычной семьей. Так уж получилось, что именно Куратор Инатара привез его в Академию, а Арчи возвращал назад, после каждого побега. И это уже не изменить.

Обитатели Императорского бункера были попутчиками в малом эпизоде жизни, не успеешь оглянуться, как они пойдут свой дорогой. Но все-таки иногда он подумывал о том, чтобы лишить толстяка части его шоколадного запаса. Так что да, дело было в нем. Хорошо, что до отъезда осталось меньше недели, а то может случиться так, что они с Игроковым от безделья вынесут из Императорской сокровищницы особо ценный горшок. И ему торжественно присвоят звание вредителя, а не псионника.

Игроков нашел его сам спустя час, и показав упаковку алюминиевых банок с газировкой, и посетовав на отсутствие пива, велел зашнуровывать ботинки, так как сегодня он наконец станет псионником версии три — ноль — ноль.

Проф не соврал, место было красивым. Плоская вершина высокого холма, усыпанная камнями в окружении светлых березовых стволов, а над головой голубое небо, казавшееся безграничным. В первый момент Макс просто стоял и дышал. Проведя столько времени под землёй, в шахте, в бункере, он даже не осознавал, как сильно на него давили эти широкие коридоры узкого безоконного мира. За час пути, они с Лёхой выпили две банки лимонада, обсудили политику императора, и возможность очередного побега Грошева. Он даже не особо устал, подъем был пологим. Плюс две остановки, и несколько опасливых взглядов друга, словно он мог рассыпаться на части в любой момент, особенно если Макс хватался за бок.

— Привет! — поприветствовал их нестройный хор голосов.

Парень оглядел торжественный комитет по встрече и старательно растянул рот в улыбке. Почему все так хотят чувствовать себя нужными за чужой счет? Что ему здесь делать? Чего они ждут?

Два парня из охраны, которых он мельком видел на вахте, чуть в стороне соревновались, кто кого переплюнет. Рядом стоял гвардеец, единственный кто, не повернул голову в сторону пришедших. Сухарев сиял как новенький чайник, за его спиной возвышалась сложенная горкой пирамида из камней, очень напоминающая Грошу курган Тёмных веков. Лиса сидела на бревне, специально притащенным сюда кем-то, и поставленном на два плоских красных кирпича. За ним черное кострище, так называемое «место силы» не раз использовали для пикников. И сейчас рядом с бревном расстелили скатерть, на которой стояла стопка одноразовой посуды, колбаса, сыр, хлеб, помидоры огурцы, может еще что, выпрошенное на кухни. Игрок присел рядом и стал выставлять на импровизированный стол банки.

Вот все участники церемонии, не самое популярное видно зрелище, раз жизнерадостный толстяк решил отсидеться в бункере. Дурацкая идея, если честно, даже переминающийся с ногу на ногу Сухарев начал это понимать.

Лёха подхватил со скатерти бутерброд, откусил и приглашающе указал Грошу на каменную пирамиду, на вершину которой историк уже водружал мутный минерал.

— Давай быстрее посвящайтесь, и будем есть, — пробормотал друг с набитым ртом.

Грошев подошел к пирамиде и выжидательно посмотрел на Сухарева.

— Ну, ты должен положить руки на кристалл и произнести клятву, — смешался историк.

Кто-то из охранников засмеялся, пронзительный издевательский звук от которого Сергей вжал голову в плечи.

Макс положил руки на холодный минерал.

— Клятва, — Сухарев суетливо достал листок, расправил и попросил, — Повторяй.

Чужие гортанные слова вылетали из его рта, ломкими звуками оседая в чистом теплом воздухе летнего дня. Они ломали язык и скребли по горлу, словно что-то чужеродное. Некоторые были совсем непонятны, смысл других улавливался и без перевода с древнеимерского, те, что мало изменились и дошли до наших дней.

«…добле зати быть брежной защитой первой окропленной кровити служа» — оптимистично закончил Макс клятву.

На миг установилась тишина, налетевший ветер зашуршал пышными ветками кустов. Грош повернулся и увидел Лису. Девушка стояла в метре от него и смотрела на камень. Неправильно смотрела. Испуганно и жадно, словно сама хотела быть на его месте, хотела и до жути этого боялась. Она подняла на него глаза, и в них он увидел замешательство.

— Держите, — разбил тишину Леха и подал им с Серогой по банке лимонада, — Ну как Макс, чувствуешь прилив сверъестественных сил?

— Вполне, — он снял руки с камня, и взял жестянку, — Ну, распорядитель, а где речь? — рассмеялся Грош.