Первый удар (сборник)

С добытыми сведениями, с версией следователя и с его согласием на участие в деле Кручинина Грачик поехал на дачу.

Он застал своего друга в ворчливом настроении. Кручинин сетовал на то, что Мякинино – тем и милое еще год назад, что оно не было засижено дачниками, – не по дням, а по часам теряет прелесть уединенности.

– Придется покончить с пригородными дачами, – сказал Кручинин, увидев своего молодого друга. – Завтра же складываю чемоданы и еду, куда глаза глядят. Ты со мною?

Хотя Грачик и старался показать, будто ничего, кроме мелких городских новостишек, он не привез, Кручинин сразу понял, что это не так. Он уселся на пенек и принялся мять папиросу. По всей его повадке Грачик уже знал: он ждет подробного рассказа. Грачику ничего не оставалось, как рассказать все, что он знал о поразившем его деле Гордеева.

Когда он окончил рассказ, Кручинин казался таким же спокойным, как всегда. Папироса дотлевала в его пальцах тоненькой струйкой синего дыма. Можно было подумать, что его больше интересуют прихотливые извивы этой струйки дыма, колеблемого едва уловимым ветерком, нежели рассказ!

– И что же ты обо всем этом думаешь? – спросил он наконец.

Грачик мог только недоуменно пожать плечами.

– Дружба Вадима была мне очень дорога, – сказал Кручинин, – но значит ли это, что я должен вмешиваться? Может быть, именно поэтому мне и следует отойти. Могу ли я с полной уверенностью сказать, что личные мотивы не сыграют никакой роли в моих выводах?

– Друг мой, Нил Платонович, – проговорил Грачик, – ни минуты не сомневаюсь: если вы придете к выводу, что он виновен, никакие соображения дружбы, любви и чего угодно еще не смогут повлиять на ваше решение. Не такой вы человек, джан!

– Что же отсюда следует?

– Одно: вы должны принять участие в этом деле. Кто сделает больше вас для выяснения истины?

– Ради возврата дружбы?

– Нет, ради самой истины.

– Благодарю, но… не переоцениваешь ли ты мои силы?.. Знаешь что?..

Грачик ждал, что будет сказано, но так и не дождался. Кручинин решительно зашагал к даче.

Вопросы были излишни. Грачик уже понял: они тотчас отправляются в город. И действительно, через несколько минут маленький автомобиль Грачика мчался по шоссе.

Они уже подъезжали к цели, когда Кручинин спросил:

– Следователь говорит, что Вадим отказывается объяснить, где провел ту ночь?

– Отказывается, совершенно отказывается!

– Ну, я заставлю его говорить! – энергично воскликнул Кручинин.

– И думаете, все разъяснится? – При этих словах Грачик в сомнении покачал головой.

– Думать я буду после того, как что-нибудь узнаю.

В том, чтобы узнать, где был той ночью Гордеев, и получить доказательства его алиби, был существенный шанс для опровержения доводов дактилоскопии. Хотя тут и следует заметить, что наличие следов Гордеева на месте преступления свидетельствовало против него сильнее самых авторитетных свидетелей. Нужны были очень веские, абсолютно неопровержимые доказательства для того, чтобы спорить с дактилоскопией. Впрочем, Грачик понял, что если Кручинину удастся выжать из Гордеева выгодное для него признание о том, где он был ночью, то, вероятно, Нил надеется доказать, что оттиски на стеарине образовались после совершения преступления. Хотя Грачик не представлял себе, каким путем можно это сделать, коль скоро сам Гордеев это так решительно отрицал. А ведь инженер не мог не понимать, как вредит такое отрицание доказательству его алиби.

Кручинин сошел у прокуратуры, а Грачик поехал к нему домой, где и провел почти три часа в состоянии нетерпения, подогреваемого раздающимися каждый час телефонными звонками Анны Саввишны.

Едва Кручинин отворил дверь, Грачик не мог удержать сам собой сорвавшийся вопрос:

– Что сказал Гордеев?

Кручинин мгновение смотрел на него с недоумением, словно он и без того должен был знать все.

– Он сказал, что не виновен, но о том, где пропадал той ночью, – ни – слова… Он воображает, будто я не узнаю это и без него. Одевайся.

– Послушайте, я голоден. Прошу, пожалуйста, дорогой: давайте пообедаем.

– Обедай. Я поеду один.

Грачик нехотя взял шляпу, и они спустились к автомобилю.

– Куда же ехать? – спросил Грачик, садясь за руль.

– Пока прямо, – рассеянно ответил Кручинин.