Первый визит сатаны

— Помирать, сынок, мы вообще никогда не помрем, это я так уж сказал, для острастки.

Алеша зазевался и не заметил, как горбунья, очухавшись, сноровисто переместилась по полу и вцепилась зубами ему в лодыжку. Выматерясь, он резко сошвырнул бедняжку с ноги. Пролетев немного по воздуху, она шмякнулась в угол, по-лягушачьи квакнув. Азартно, злобно, словно две раскаленные пуговицы, посверкивали ее глазки.

От дома суженой Адепта не мешкая двинул к Киевскому вокзалу. Он помнил там удобную стоянку, где отроду сторожей не водилось. Память его не подвела. По позднему вечеру машины стояли впритык, несколько десятков, а людей не было. До ближайших домов — целая площадь, но вокзал рядом. Оттуда шум и свет, и такое впечатление, что с минуты на минуту набежит толпа. Наверное, поэтому, в расчете на воров с ущербной психикой, водители и рисковали оставлять здесь машины на ночь. Алеша походил не спеша, осмотрелся. Механическому делу его обучал лагерный умелец Витек, по кличке «Щелкунчик». Человек это был привилегированный. За редкостную, патологическую приверженность ко всему, что крутилось и двигалось, он возвысился до положения личного шофера начальника лагеря. Для него любой механизм был милее человека. Срок ему положили немалый — девять лет. На воле он угонял машины и сбывал их южным толстосумам. По суду на нем числилось их более двухсот, но по признанию самого Витька цифра была сильно занижена. Работал он в одиночку, суверенно, а попался на пустяке, на запое. В лесочке под Истрой распотрошил холеную «вольву», запчасти, как обычно, переправил в свой гараж, но до покупателя недотянул, прихватило. Пил он ровно неделю, но вмертвую, и на седьмой день, будучи в беспамятстве, без всякой на то острой необходимости выкатил из гаража два колеса и толкнул поблизости знакомому жучку. Тот с колесами влип и тут же Витька заложил. Бедолагу повязали тепленьким, но опохмелиться напоследок он успел. Лихорадочно высосал чекушку, пока ломились в дверь. Когда в камере окончательно отрезвел, от стыда на два дня потерял дар речи: как его ни теребили, лишь мычал в ответ. Потом начал колоться. Навалил на себя много, но не от слабости, а в гордыне. Да и следователь ему попался любезный. Внимательно и даже как бы с оттенком восхищения выслушивал заунывные рассуждения «Щелкунчика» о вреде запойного пьянства, угощал дорогими сигаретами. Уважительно советовался, что ему делать с собственным «жигуленком» первой модели, у которого из обшивки прорастают грибы. Так полюбовно, за хорошим разговором и натянули материальцу на девять годов. Выслушав приговор, Витек сохранил ясность ума и судью, пожилую даму, тоже предостерег от пристрастия к спиртному.

В лагере его уважали за то, что стоило ему прикоснуться к поломанному приемнику, как тот начинал верещать даже без батареек. А уж любой автомобиль, обреченный на слом, при одном появлении Витька болезненно вздрагивал и сам собой заводился. По местам заключения вшивается немало удивительно талантливых людей. Витек Прохоров был одним из них. Алеша целый год около него вертелся, изображая глуповатый восторг, льстя без меры. В благодарность за признание Витек научил его, как управляться с отмычкой и как приноровиться к мотору, чтобы он стал тебе роднее брата. Секреты тут были не технические, а скорее душевного свойства. Витек учил так: машина, как баба, любит ласку, а также напор. Стыда в ней тоже нету. Но все же пьяный к ней не лезь, взаимности не будет. Трезвый подходи смело и сразу бери за глотку. К концу их приятельства, когда Витька досрочно перевели в вольнонаемные, Алеша мало того, что перенял у наставника науку, но, пожалуй, кое в каких тонкостях его превзошел. Удивленный «Щелкунчик» однажды ему сказал: с виду ты интеллигентный, а норов цепкий, хватка мужичья, машина это ценит. Без работы на воле не останешься, но, главное, запомни одно. С пьяным рылом на люди не суйся, продадут вместе с колесами.