Первый Волк Атиозеса

Рядом с Олафом на земле сидел болезненного вида юноша. Лицом был из чужих краев. Через тонкую белую кожу сероватого цвета, просвечивали синие жилы. Волосы были короткими, серебристыми, с несколькими черными прядями, будто бы парень вдруг резко поседел, и пролил на себя пузырек чернил. Рубахи на юноше не было, и Олафу сразу бросились в глаза знаки, полукругом покрывающие его грудную клетку. Парень дотянулся до уроненной лесником куртки, встал, встряхнул ее и начал надевать, находясь полубоком к Олафу, так что тот увидел прорези на спине у этого изделия. У лесника сразу возникла мысль: "не тот ли это крылатый, что ребенка сбросить тогда грозился?", – чувствуя гадкую неприязнь и вновь подступающий страх, подумал Олаф, но решил, что расспрашивать об этом своих пленителей не стоит.

– Сет, время есть: в деревне все по домам попрятались, носа за двери не кажут. Только отправили баб скотину кормить, – раздалось откуда-то сверху. Чувствовалось, что язык незнакомцам был не родным.

Олаф поднял глаза. На верхушке высокой сосны, стоя одной ногой на суку, а другой придерживаясь за ствол, вглядывался в сторону деревни мужчина. Пользуясь тем, что юноша отвернулся, Олаф просунул пальцы между кожей и цепью и попытался ослабить петлю.

– Конечно есть, они в лес ближайшие пару дней не сунутся, я тебе гарантирую, – хмыкнул Сет. – Спускайся уже, бессмысленно сейчас на стреме стоять.

Мужчина послушно сиганул вниз, легко приземлившись на землю, будто бы спрыгнул с невысокой табуретки, а не столетнего дерева. Олаф сразу одернул руки вниз, надеясь, что случай выбраться еще предоставится и внутренне напрягся. «Обычный человек бы расшибся насмерть» – от этой мысли у Олафа нехорошо засосало под ложечкой.

Спрыгнувший же бодрым шагом подошел к Олафу поближе, присел на корточки, заглянул к нему в глаза.

– Я Аэлдулин, – начал говорить он, выглядя вполне дружелюбно, насколько дружелюбно может выглядеть мужчина с грубыми длинными шрамами, пересекающими половину лица: четыре борозды брали свое начало на лбу, рассекали бровь и щеку, неравномерно заканчиваясь ближе к подбородку. Но глаз при этом был цел. – А этот, – незнакомец кивнул в сторону Сета, – мой младший брат.

Младший брат при этих словах зарычал, оскалился, обнажая клыки:

– Тебе давно уже пора забыть свое имя, как это сделал я. Чем чаще будешь вспоминать про эльфийскую жизнь, тем для тебя же хуже. Да и ни к чему этому рыжему, с нами знакомиться. Все равно он наверняка вздернется к вечеру.

Олаф пока молчал, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Братья были сильно похожи. Если бы не черные пряди младшего и не шрамы старшего, сошли бы за двойняшек, но разница в летах чувствовалась. Да и старший выглядел немного здоровее. Во всяком случае, кожа хоть и была бледна, но все же была ближе к человеческой, даже сохранила еле заметный загар. Старший сжал губы, немного поклонился и произнес нарочито смиренным бесцветным голосом.

– Мой господин, прошу простить мою ошибку.

Олаф, пользуясь тем, что пленители сконцентрировались друг на друге, стал тянуть цепь, стремясь освободиться.

Младший дернулся как от пощечины, поднес ладони к лицу, потер кончиками пальцев глаза возле переносицы:

– О Боги, только не ты! Джастин, прости! – парень открыл руки в примиряющем жесте. – Я сам не свой последнее время, нервы ни к черту, – взгляд юноши сильно смягчился и стал виноватым.

– Забудь, – старший печально улыбнулся. Видно было, что тема была достаточно болезненна для обоих.

Сет вновь обернулся к Олафу, когда тот еще не успел убрать от шеи руки. Он был уверен, что клыкастый заметил его попытки выбраться, и замер, ожидая нападения. Но юноша совершенно спокойно подошел и начал развязывать озадаченному Олафу руки, пока тот недоверчиво на него косился.

– Ответишь на вопросы, с шеи петлю тоже сниму, – продолжил Сет. – Можешь не рыпаться – цепь зачарованная, кроме владельца никому ее не снять.

– А если владельца задушить, к примеру? – буркнул Олаф.

– Можешь попробовать, – хохотнул Джастин. – Нам воздух нужен, только чтобы говорить. Спорим, надоест тебе это занятие быстрее, чем устанут руки?

– Не спорим. Верю на слово, – проворчал Олаф, оценивая сероватую кожу с синими венами у обоих братьев и почти не мигающие взгляды. Немного промолчал, обдумывая положение, представился, и согласился отвечать.

– Ты, как обернулся, кого-то укусить или когтями подрать успел? Так, чтобы не насмерть?

Олаф закрыл ладонями лицо, вспоминая события прошедшей ночи. Ярким пятном в памяти всплыл сверкающий пятками Бран и окаменевшая от испуга супруга.

– Герда… Герда! – в памяти Олафа, отдавая болью в висках вспыхнули воспоминая о прошедшей ночи. В нарастающей панике начало приходить осознание произошедшего. – Герда! Пустите! Я должен… – Олаф решительно вскочил на ноги и дернулся, стремясь как можно скорее рвануть бегом в сторону дома, но совершенно забыл о цепи. Та, перехватив его горло от рывка, с силой вонзилась в глотку, выбивая воздух, не давая закончить фразу.