Первый всадник

Пойти к Стерну придумала Энни. Он был выпускником факультета теологии, писал докторскую про новые религии. Они несколько раз встречались («Ничего особенного, выпили кофе, сходили в кино»), но перестали общаться уже пару лет назад. На прошлой неделе Энни столкнулась с ним в кафе торгового центра на Коннектикут-авеню. Он все еще работал над диссертацией и время от времени публиковал «Отсчет Армагеддона» — газету про культы, промывание мозгов и грядущее тысячелетие. «Я специалист по ненормальным», — пошутил он. Энни тоже захотелось пошутить, но подошла ее очередь, и она не знала, что заказать, капуччино или латте с… А потом он ушел.

— Он наверняка много знает про «Храм Света», — заключила Энни. — Это его специальность.

Фрэнк кивнул.

Согласно телефонной книге, Стерн жил довольно далеко, на Резерв-роуд. Энни позвонила, и Стерн пригласил ее к себе.

— Можно я приду не одна? Мы с другом вместе работаем над темой…

Стерн не возражал. Он оказался радушным хозяином, угостил их чаем и охотно утолил любопытство Дейли насчет книг, которыми была набита его квартира. Книги большими и маленькими стопками громоздились на любой горизонтальной поверхности: на полу, столах, подоконниках, батареях — не было их только на полках.

Стерн оказался старше, чем ожидал Фрэнк, — лет тридцати. У него были водянистые голубые глаза и лысоватая голова, волосы на которой выглядели то ли слишком давно не стриженными, то ли недостаточно отросшими.

Фрэнк и Энни примостились с чаем на краешке ярко-зеленого потертого дивана.

— Бен умница, — сказала Энни. — У него потрясающая докторская.

— Да, потрясающая, — рассмеялся Стерн. — Уже шестьсот листов накатал, а конца-краю все не видно.

— Понимаю, — сочувственно кивнул Фрэнк. — Сижу над одной статьей уже несколько месяцев.

— Беда в том, что чем больше узнаешь, тем сложнее все оказывается. Парадокс Зенона, только не в математике, а в жизни.

— Энни сказала, что ты пишешь про культы.

— Вроде того. Культы, секты, ереси, новые религии — названия зависят от точки зрения.

— И про что диссертация?

— Про то, что, чем больше все меняется, тем меньше оно меняется.

— Понятно.

Стерн улыбнулся:

— Сравнительный анализ таборитов и «Объединенного человечества».

— Никогда не слышал, — покачал головой Фрэнк. Стерн заерзал на месте, как будто его застукали с журналом про НЛО.

— Как яблоки с апельсинами — отличаются вроде сильно, а на самом деле очень похожи. Табориты — религиозное движение в Чехии пятнадцатого века. Они объявили войну институту церкви и проповедовали своего рода активный милленаризм.

— Что это значит? — спросила Энни.

— Табориты считали, что могут своими поступками приблизить тысячелетнее царство Божие.

— Как именно? — поинтересовался Фрэнк.

— Избавляя мир от греха. Для этой цели они пользовались всем, что под руку подвернется, включая мечи, ножи, копья, арбалеты и катапульты. Надо радоваться, что у них не было ядерной бомбы.

— Они что, убивали людей? — не поверила Энни. Брови Стерна насмешливо взмыли вверх, но он промолчал и затянулся сигаретой.

— Они карали грешников. Они были рукой Господа. Выполняли свой религиозный долг — убивали всех, кто не принадлежал к их течению. Потому что именно так опознают грешников — не таких, как ты, надо убить и очистить землю.

— Господи! — не сдержался Фрэнк.

— Вот именно.

Скорчив серьезное лицо, Стерн склонился над чемоданом, исполнявшим роль кофейного столика, схватил Энни за запястье и злобным шепотом, с нелепым, якобы чешским акцентом прошептал:

— Да будет проклят тот, кто не обнажит свой меч на врагов Христа! Нет жалости сатане! Нет прощения злу! Так сказал Ян Жижка!

— Ух ты. — Энни отдернула руку и потерла запястье.

— А те, вторые? — спросил Фрэнк. Стерн, казалось, не сразу понял вопрос.

— А, «Объединенное человечество»… Они другие.

— Ты же сказал, что они похожи.

— Ну да. Только между ними пятьсот лет истории плюс психологические различия. Средневековая Прага и Санта-Моника времен Великой депрессии все-таки разные вещи.

— По-моему, не должно быть никакого сходства, — заявил Дейли.

— По-моему, тоже, — поддакнула Энни.

— «Объединенное человечество» возникло в начале тридцатых. Лидером у них был некий Артур Белл, создатель теории заговора — про «тайных правителей» и «международных банкиров».

— Ясно, — хмыкнул Фрэнк, — бедные евреи, нет им покоя.

Стерн рассмеялся:

— Да, тот еще антисемит. Как и табориты, он эксплуатировал царство Божие. Только ему утопия виделась изобилием кондиционеров.

Энни захихикала.

— Хотя основная идея та же самая. Он предсказывал естественный катаклизм, который закончится мировой войной, — таким образом погибнет большая часть населения Земли. Благодаря этому начнется Новый Век, он же царство Божие, он же рай на земле. У каждого будут бесплатный кондиционер, дом за двадцать пять тысяч долларов — тогда это были огромные деньги — и трехчасовой рабочий день, если ты не хочешь выйти в отставку. В таком случае тебе будут платить пенсию.

— Меня устраивает, — хмыкнул Фрэнк.

— Это многих устраивало. Белл быстро разбогател.

— То есть фактически у Яна Жижки и этого Артура была одна и та же мечта.