Первый выстрел Дробова

«Эфа! Божественная! Жаль, что не застал тебя! Неожиданно вызвали в министерство. Проваландаюсь там дня три. Не скучай. Из Москвы позвоню. Фотографию взял, чтобы увеличить.

Твой, только твой О.

P. S. Ты права: скрипка выглядит дико в нашем вигваме. Забрал её, пусть висит на старом месте.

О.».

Басов положил записку на палисандровую шкатулку, сорвал со стены футляр и вышел.

8. Поединок

Подойдя к гостинице, Дробов с тревогой убедился, что Кротова на месте нет. Не было у подъезда и басовского «Москвича». В условленном месте Дробов обнаружил записку:

«Объект прибыл на работу в 8 ч. 42 м., садится сейчас в машину (9 ч. 47 м.). Следую за ним. Дальнейшие сообщения Гтрю. К.».

Когда Дробов вошёл в отделение, Гутырь разговаривал с кем-то по телефону, повторяя всё время одно и то же слово: «Понятно». Это было его любимое слово. Он умел придавать ему множество оттенков. В его устах — в зависимости от обстоятельств — оно звучало как одобрение и как возмущение, как поощрение и как протест, как вопрос и как утверждение.

— Понятно! — сказал снова Гутырь. — У вас всё? Дробов здесь. Действуйте по обстановке. Дробов присоединится к вам, понятно?

Он положил трубку и кивнул Дробову.

— Значит так, — начал он, потирая шрам на скуле. — Значит так: это звонил Кротов. Басов неожиданно сорвался с работы. Отправился к Шмедовой на Охту, пробыл там десять минут и вышел от неё с футляром, в котором носят скрипку. От Шмедовой поехал домой. Дома пробыл шесть минут, после чего поехал к бензоколонке, заправился и наполнил горючим две канистры. Сейчас он в своём гараже, ставит запасное колесо и смазывает мотор. Понятно? Ваша версия, товарищ Дробов?

Вместо ответа Дробов поспешно снял телефонную трубку.

— Разрешите позвонить? — спросил он, набирая номер. — Гостиница? Товарищ директор? Говорит школьный друг Олега Владимировича. Я, знаете, приехал сегодня из Магадана, очень хотел повидать его, а по его телефону никто не отвечает. Вы не подскажете, когда он будет на месте? Что? Заболел? Вот неудача. Выйдет в понедельник? Спасибо, домашний его телефон у меня есть. Извините за беспокойство!

Дробов стоял, держа в руках трубку, и короткие телефонные гудки походили на заунывный стон.

— Выйдет на работу в понедельник? — спросил Гутырь. — Значит, куда-то смывается на три дня…

— Похоже. Теперь попытаюсь ответить на ваш вопрос, Иван Семёнович, — сказал он. — Отвечу коротко, потому что, на мой взгляд, события начинают развиваться стремительно и медлить нам нельзя. Версия моя такова. Басов явился на работу и здесь узнал нечто такое, что заставило его немедленно действовать. Посмотрите, сколько он успел за час! Можно позавидовать его бешеной энергии. Это, впрочем, и понятно: дело дошло до петли, промедление смерти подобно в прямом смысле этого слова. И, прежде всего, он бросился не домой, а на Охту к Шмедовой. Значит, главные улики, говорящие о его преступной деятельности находятся на квартире этой вертихвостки, а не у него дома. — Дробов сделал вид, что не замечает иронической усмешки Гутыря, и продолжал: — Из донесения старшего лейтенанта Быстровой известно, какие цацки прячет он у своей охтенской дурочки. Ясно, что это только какая-то часть драгоценностей. Я просто убеждён, что в этой квартире ещё сегодня утром была валюта, теперь-то она, конечно, запрятана в «москвиче» «скромного администратора» советской гостиницы. Что же вдруг испугало Басова? Безусловно телеграмма, содержание которой вам известно. Забрав все драгоценности у Шмедовой, чтобы спрятать их в более надёжное место, он…

— Он спешит домой, чтобы посоветоваться с законной супругой, — перебил Дробова Гутырь.

— Иван Семёнович!

— Что «Иван Семёнович»? Думаешь, жена не знает об его отъезде? По секрету от жены на три дня не уедешь.

— Конечно, знает! Только — что́ знает? Сейчас услышите, что он ей наплёл…

Дробов набрал номер Катиного телефона и с первых же слов почувствовал, что Катя расстроена.

— Что случилось? Я вижу в ваших глазах скорбь Ниобеи! Ничего удивительного! Вы забыли, что я — ясновидящий? Что? Ах вот в чём дело! Куда же он уехал? На три дня в Выборг? Встречать интуристов? — Дробов бросил на Гутыря торжествующий взгляд. — Какое совпадение, Катя! Я тоже сегодня еду на пару дней в те края. Может быть, и встречу… Что? Сами виноваты, — до сих пор не познакомили нас. Да, разумеется, как приеду — сразу позвоню.

Он повесил трубку и вздохнул:

— Знали бы вы, как трудно мне с ней «работать»… Хитрить… Прикидываться…

Гутырь недовольно покосился на Дробова и сердито сказал:

— Переживать будешь на досуге, понятно? А сейчас продолжай свою версию.