Первый выстрел

Преподавать математику он согласился охотно, но сразу же ехать не захотел. Сказал, что раз нанялся косить, то обязан выполнить эту работу. Юра приехал за ним вторично, и они вместе ночевали на сене. Когда высыпали звезды, Никандр Ильич показал, где какая, и очень интересно рассказывал о них. Юра спросил, как бы побывать на планетах. Никандр Ильич засмеялся. Лицо у него широкое, добродушное, а смеялся он, будто кашлял…

— Живет, Юра, — начал он, — в городе Калуге и преподает там математику и физику Циолковский Эдуард Константинович. Друг моей молодости по Москве. Оглох теперь, бедный… Вот он рассчитал и предложил систему космических кораблей для полета на другие планеты. Смеются, Юра, над ним, свихнувшимся мечтателем называют. А он настоящий ученый, большой физик и инженер. Так-то-с, юный друг! Но я верю, в твое время, когда ты вырастешь, ракеты Циолковского понесутся ввысь, к Луне, Марсу, Венере. И один из кораблей, может быть, поведешь ты!

Никандр Ильич встал во весь рост и энергично поднял руку к звездам. На фоне темного неба фигура его казалась высокой и молодой.

Сейчас тоже мерцают и зовут звезды, созвездия, туманности…

Грохнул выстрел в ближнем саду графа. Из Судака донесся женский голос — звали какую-то Олю: «Оля, Оля, иди спать! Иди домой скорее!» И снова тихо-тихо. Скучно!

Юра крадется по боковой дорожке неслышно, как краснокожий индеец из племени Гуронов. Справа и слева застыли в строю враги, видны их темные силуэты. Впереди на конях стоят командиры. Конечно, Ганна сказала бы, что это не солдаты, а виноградные кусты, а командиры — яблони. Она не понимает, что они так ловко замаскировались. А сама верит в чертей, в домовых, боится заговора, дурного глаза…

Потом Юра берет прутик — саблю и марширует по дорожке, принимая парад войск. Он — Суворов и сейчас поведет войско в бой. Полки неприятеля во главе с Османом, пашой турецкого султана, притаились за рекой. Нужна разведка. И Юра по-пластунски ползет с берданкой в руке.

Шорох слева. Кто-то крадется… Это вражеский лазутчик, «перекинувшийся» жабой. Взять его живьем! Вперед! Можно бы ударить прикладом. Впрочем, жабы полезные. Их не надо убивать.

Шпион, наконец, сознался. Его послал Осман. Главное — упредить замысел врага. Ночную тишину нарушает отчаянный вопль: «Ура-а-а-а!» Затем у реки гремит выстрел. «Ур-а а-а!» — разносится по притихшей Судакской долине.

…На крик из дома выбегала Ганна. Она боялась темноты и звала издалека. Юра не отзывался. Волей-неволей она шла глубже в сад. Тогда Юра неожиданно выскакивал из засады:

— Руки вверх! Сдавайся, негодяй!

Ганна пугалась и сердилась, но быстро отходила. Когда шли домой, она обычно рассказывала о том, что делается в Эрастовке. Жалко, письма от родных приходили редко, а Юре очень интересно — как живет Тимиш?

Ганна не умела сочинять письма, и он советовал ей:

— Напиши о море и генуэзских башнях, как собирали кизил, о сердоликах, винограде, как сторожим.

— Очень это им нужно! — отвечала Ганна. — Они спрашивают, делят ли у нас помещичьи земли и вышла ли я замуж.

— Выходи за Макса, — дразнил ее Юра.

— Та ты шо? — Ганна даже обиделась. — Вертихвост, вот он кто. Брехло!

— Правильно! Мы ему дохлую кошку подкинули, когда он по-немецки секретничал с колонистами. Соотечественников, говорит, встречать будем.

— Ты откуда знаешь?

— Слышал.

— Может, он шпион?

— Вот здо рово! — обрадовался Юра.

Свои подозрения Ганна сейчас же сообщила Юлии Платоновне.

— Чепуха! — заявила она и как пример, до чего может дойти шпиономания, рассказала о Максе и колонистах графине Варваре Дмитриевне.

— Абсурд! — объявила Варвара Дмитриевна. — В Судаке нет военных объектов, воинских частей. Судак находится далеко от стратегических пунктов и дорог.

Говоря это, она, видимо, повторяла чьи-то слова. А блистать осведомленностью Варвара Дмитриевна любила. Как только она узнавала от мужа какую-нибудь новость, сейчас же раззванивала ее «по секрету» своим знакомым.

От нее Юлия Платоновна узнала о неудачном июньском наступлении русских войск, о восстании на кораблях германского флота, о выступлении генерала Корнилова. В тот день графиня прибежала радостно возбужденная и еще от ворот крикнула:

— Началось! Нам всем надо молиться о ниспослании победы нашему Минину и Пожарскому — генералу Корнилову. Он восстановит порядок в Петрограде. Давно пора ликвидировать большевиков и их гнездо в Смольном. И чего только до сих пор церемонились, не понимаю!

А Сережа, когда Юра рассказал ему об этом через несколько дней, заявил:

— В дураках осталась твоя графиня — лопнула корниловская контрреволюция! Зато Красной гвардии в Петрограде — во! — тысячи!

Нижняя веранда графской дачи, окруженная колоннами и увитая диким виноградом, стояла на высокой цокольной стене. В этой стене три ниши, в них гипсовые бюсты. Разросшийся виноград закрыл, как занавесом, и ниши и бюсты. Юра смекнул и сделал себе в средней нише «сховище». Бюст он переставил в соседнюю.