Первый выстрел

Как ныне сбирается храбрый Слащев
Отмстить неразумным Советам…

Слащев подозвал проходивших мимо Гогу с Татой.

— Надеюсь, Бродский, что ты покажешь еще не один пример, как надо расправляться с комиссарами. Я помню твое алуштинское дело… — сказал он Гоге и, подозвав солдата с подносом, взял бокал и предложил: — Выпьем за дам! За прелестную твою сестру!

Подходит графиня.

— Простите, генерал, я покинула вас ненадолго, обязанности хозяйки… Я слышала о волчьих эскадронах Шкуро. Я восхищена! Вот это мужчины! Они носятся на бешеных конях по тылам красных и сеют ужас. Мне рассказывали сейчас, что Шкуро выезжает к своим эскадронам и здоровается: «Здорово, волки!» А те в ответ «у-у-у» по-волчьи. И после этого наводят порядок. Как романтично!

Слащев усмехнулся:

— Да, волки Шкуро чисто работают, черти. Без сентиментов…

Сидящий рядом со Слащевым граф слегка поморщился. Он сидел молчаливый, вежливый и надменный. Юра слышал от Лизы, что граф очень недоволен этим праздником, особенно приглашением Слащева, который, как он считал, «груб и истеричен».

Юра пошел в сад: никого из хлопцев не найти, наверное ушли домой.

Его окликнула Лиза:

— Куда идешь, мой маленький креольчик? — И, сказав это, она убегает.

Юра грустно идет домой. Издалека все глуше доносятся песни, крики. Небо осветилось разноцветными ракетами, вылетевшими из-за графского сада. Ракеты! Юра улыбнулся.

Придя домой, хотя и было поздно, Юра все же сводил Серого к арыку и положил ему в кормушку сена. У ворот застучали подковы, послышались незнакомые голоса.

Испугавшись, что могут взять Серого, Юра быстро отвязал повод и вывел его в сад, привязав там к скамейке, и вернулся домой. Возле крыльца солдат держал верховых лошадей, здесь же стояла чужая линейка.

Юра колебался, идти ли в дом. Его подтолкнули сзади какие-то двое, пришедшие со стороны домика, где раньше жил Юсуф.

В комнате горели две лампы и все было перевернуто.

— Мальчик! — крикнул невысокий худощавый офицер. — Когда у вас был поручик Баранов? Отвечай! Живо! Ну!

— Один раз, очень давно, не помню уж когда…

— Кем вам приходилась госпожа Бровко Ольга Платоновна? — обратился офицер к Юлии Платоновне.

— Приходилась? Сестрой. А что с ней случилось? — сразу разволновалась Юлия Платоновна. — Она же во Франции, учится…

— Так… Все ясно… Советую вам, — офицер строго посмотрел на Петра Зиновьевича и Юлию Платоновну, — советую не посещать дом графа Берниста, ваши родственные связи слишком предосудительны…

Офицеры ушли. Петр Зиновьевич вышел вслед за ними.

Юлия Платоновна и Юра стали приводить комнату в порядок.

Когда Петр Зиновьевич вернулся, Юлия Платоновна сказала:

— Ну, я понимаю, взяли золотые часы, но костюм!

— Тебя это удивляет?

— Так ведь это офицеры!

Петр Зиновьевич махнул рукой и, глядя в сторону, процедил сквозь зубы:

— Банда!

— Не понимаю, почему они интересовались Олей, — задумчиво и беспокойно спросила Юлия Платоновна. — Она же во Франции.

Когда Юлия Платоновна вышла, Петр Зиновьевич сказал:

— Не говори маме. Не надо ее сейчас расстраивать. Случилось несчастье. Ты уже большой и должен знать: Оля была арестована в Одессе за распространение большевистской литературы среди французских матросов и убита при попытке к бегству. Так мне сообщил этот, с позволения сказать, офицер.

Петр Зиновьевич помолчал.

— Такой светлый был человек! — печально сказал он.

Юра вспомнил веселый смех тети Оли, ее ласковые руки и прекрасные, глядящие в душу глаза…

Юра отвернулся. Комок застрял в горле, и никак нельзя было проглотить его. «Тетя Оля, милая тетя Оля… Веселая, красивая, боевая тетя Оля… Как хорошо она тогда рассказывала о подвигах Геракла. И вот я не увижу ее никогда…», — думал Юра, глотая слезы.

5

Шли черные месяцы хозяйничанья белогвардейцев и интервентов в Крыму. Вначале казалось, что это — навеки. Где-то там, совсем далеко, маленький островок советской земли отчаянно отбивается. Красная Москва вот-вот падет. Наперегонки рвутся к ней Деникин, Колчак, Юденич. «Великий час близок, бог услышал наши молитвы! Наше доблестное воинство победоносно продвигается к сердцу России, и слух наш уже улавливает перезвон московских колоколов» — так писали в газетах.

Но прошли месяцы, а Москва все еще держится и не думает сдаваться! Больше того! Все настойчивее ползут слухи, что Колчак и Юденич разгромлены и бегут, что деникинский «великий поход» на Москву тоже провалился. В октябре Красная Армия перешла в контрнаступление и выбросила деникинцев из Орла, погнала их на юг. Молодые советские полководцы — вчерашние солдаты, матросы, унтер-офицеры — громят отборные корпуса, руководимые генералами царской армии и генеральными штабами союзников.

Этот поворот событий вызвал сумятицу, склоку, грызню за власть, перетасовку фигур в генеральском стане и не на шутку встревожил правительства в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Токио. «Кто виноват? Как могло такое случиться? А подать сюда виновника!»