Первый закон

– Со смертью Золотого канцлера образовался вакуум, – пробормотал Глокта, размышляя вслух. – Сульт и Маровия увидели возможность захватить власть и управлять народом сообразно своим представлениям.

– Весьма бредовым представлениям, должен заметить. Сульт мечтал вернуть страну в воображаемое прошлое, где каждый знал свое место и поступал, как приказано. А Маровия… Ха! Маровия хотел передать власть народу. Голосования? Выборы? Мнение простого люда?

– Да, он об этом упоминал.

– Надеюсь, вы не преминули выразить должное презрение. Власть народу? – осклабился Байяз. – Ему она не нужна. Он ее не понимает. Что он будет с ней делать, если получит? Люди как дети. Они и есть дети. Им нужен тот, кто скажет, что надо делать.

– Полагаю, кто-то похожий на вас?

– А кто подходит лучше? Маровия попытался втянуть меня в свои жалкие планы, но я его опередил, использовал его для своих целей. Пока они с Сультом дрались за объедки, я их обоих обыграл. Заранее просчитал победный ход.

Глокта медленно кивнул.

– Джезаль дан Луфар.

«Наш маленький бастард».

– Наш общий друг.

«Однако от бастарда нет толку, если только не…»

– Мешал кронпринц Рейнольт.

Первый из магов щелчком сбил с доски еще одну фигуру. Она покатилась по столу.

– Речь идет о великих событиях. К сожалению, потери неизбежны.

– Вы заставили всех поверить в то, что его убил едок.

– О, его действительно убил едок. – Байяз довольно откинулся в тень кресла. – Не все, кто преступил Второй закон, служат Кхалюлю. Мой ученик, Йору Сульфур, издавна не гнушается лакомым кусочком. – Первый из магов щелкнул ровными белыми зубами.

– Понятно.

– Наставник, на войне оружия не выбирают. Сдерживать себя – безумие, и даже хуже. Трусость. Впрочем, вам об этом рассказывать не нужно. Жестокости вам не занимать.

– Вы правы.

«Уроки жестокости мне преподали в императорских тюрьмах, заставили затвердить их намертво. С тех самых пор я в этой премудрости и практикуюсь».

Байяз передвинул одну из фигур на доске.

– Сульфур был мне очень полезен. Он давно смирился с требованиями насущной необходимости и в совершенстве овладел искусством принятия облика.

«Он и был телохранителем, рыдавшим у двери в покои принца Рейнольта! Тем самым пропавшим без следа рыцарем…»

– Обрывок ткани из посольских покоев, – прошептал Глокта. – Пятна крови на одеянии посла.

«Невинного отправили на виселицу, создали повод для войны между Гуркхулом и Союзом. Два препятствия смели одним взмахом».

– Мир с Гуркхулом меня не устраивал. Разумеется, Сульфур просчитался, оставив такие явные улики. Впрочем, он предполагал, что вы предпочтете удобное объяснение, лежащее на поверхности, и не станете докапываться до истины.

Глокта кивнул, осознавая, что именно произошло.

– Он узнал о моих изысканиях от Секутора. А потом меня навестил ваш очаровательный ходячий труп, Мофис, настоятельно рекомендуя свернуть расследование.

– Совершенно верно. Чуть позже Йору, уже под личиной Дубильщика, раззадорил крестьян, и они слегка увлеклись, – заметил Байяз, лениво разглядывая ногти. – И заметьте, наставник, все это – ради благой цели.

– Разумеется, очередную марионетку надо было приукрасить, сделать любимцем публики, представить знати и закрытому совету. А еще вы распространяли слухи.

– О героических подвигах на западе? – Байяз фыркнул. – Джезаль дан Луфар всю дорогу ныл, что ему не по нраву дождь.

– Удивительно, но глупцы поверят в любую нелепицу, если о ней громко кричать. Кстати, победу в турнире тоже вы подстроили.

– Вы заметили? – с довольной улыбкой произнес Байяз. – Я впечатлен, наставник. Великолепно! Вы очень близко подобрались к истине…

«И все-таки блуждал далеко от нее».

– Меня это ничуть не расстраивает, – продолжал первый из магов. – У меня в запасе было много преимуществ. Сульт пытался отыскать ответы, но слишком поздно. Я с самого начала догадывался, в чем заключались его планы.

– И потому попросили меня начать расследование?

– А вы до самого последнего момента отказывались. Признаюсь, это несколько раздражало.

– Надо было просить повежливее. – «Хотя бы для разнообразия». – К сожалению, ваша просьба ставила меня в сложное положение. Слшком много хозяев.

– Но ведь теперь положение изменилось? Меня несколько разочаровала ограниченность Сульта: заклинания, соль, свечи. Очень по-детски. Разумеется, вполне достаточно для того, чтобы положить конец нелепым демократическим устремлениям Маровии. Однако для меня это не представляло ни малейшей угрозы.

Глокта хмуро разглядывал фигуры на доске.

«Сульт и Маровия… При всем их уме, при всех их возможностях, они так и не поняли, что вся их борьба за власть – пустая, бессмысленная возня. Они были пешками, не понимающими даже, на какой доске идет игра. А кто же я в ней? Песчинка, невидимая пылинка, упавшая в щель между квадратами».

– Скажите, что за таинственный гость приходил к вам в тот день, когда мы с вами впервые повстречались?

«Может, гость и меня навестил… Женщина, холод…»

Байяз нахмурился, лоб прорезали сердитые морщины.

– Ошибка моей юности. Не смейте больше об этом упоминать.

– Слушаю и повинуюсь. А что великий пророк Кхалюль?