Первый жених страны

Ночью Олесе приснился пугающий сон: будто Женя стоит на пороге комнаты и смотрит на нее сердито, с отвращением. Она открыла глаза и едва не заорала от ужаса: на пороге их спальни, в дверном проеме, действительно смутно виднелась какая-то фигура. Дрожащей рукой она дотянулась до ночника, зажгла и направила луч света прямо на дверь. Там стоял Женя и смотрел на нее действительно очень странно.

«Он все узнал!» – взорвалось у нее в голове. Мгновенно взмокшая, обессиленная, Олеся откинулась на подушку.

– Олеська, ты что, испугалась? – подскочил к ней Дорохов. Взял за обе руки и стал целовать, щекоча губами ее ладони. Лицо его разгладилось, исчезло то озабоченное и напряженное выражение, которое успела заметить Олеся и которое так ее напугало.

– А ты как думаешь? – пролепетала она. – Приехал неожиданно, не позвонил, так еще в квартиру входишь, как тать в ночи! Ведь мы с тобой разговаривали вечером, почему не сказал, что летишь в Москву?

– Ну прости, Лесенька! Не сказал, потому что сам не думал, что сегодня окажусь дома. Просто появилось срочное дело в Москве. Собирался позвонить с дороги, но какие звонки посреди ночи! Думал, ты услышишь, как открываются двери, и не станешь пугаться. А ты, оказывается, спишь как младенец.

А до Олеси вдруг дошло запоздало: Женька вернулся! А она так истосковалась без него, совершенно потерялась в этом огромном темном городе с его черными длинными ночами! И, коротко взвизгнув, она повисла у Дорохова на шее.

Чуть позднее она суетилась на кухне, чуть не рыдая о том, что поленилась приготовить что-нибудь вкусное, обошлась, как обычно, бутербродами. Нет, ей еще много придется поработать над собой, чтобы стать идеальной женой. Теперь приходилось наскоро сочинять, что подать на ночной импровизированный пир. Олеся, подумав, решила напечь блинов – это у нее всегда хорошо получалось.

Женя пришел из ванной с мокрой головой, сел на табуретку и снова посмотрел на нее каким-то странным, словно вопрошающим взглядом. И вдруг Олеся поняла: нет, не все в порядке, и вовсе не по делу он прилетел в Москву. Настроение вновь скатилось на ноль, последние блины получились темными и бугристыми. Не в силах больше выносить неизвестность, она подошла к Жене, села на паркет и обхватила руками его колени.

– Скажи мне, что случилось? Я же не слепая, вижу, что-то не так.

– Я – идиот, – глухо произнес Евгений, гладя ее по голове.

– Почему же?

– Я тебя приревновал.

– К кому? – удивилась Олеся.

– Похоже, к духу святому.

– Подожди, – попыталась она собраться с мыслями. – Тебе кто-то что-то наговорил про меня?

– Не стоит об этом…

– Нет, подожди, я должна это знать! У тебя самого вроде бы не было оснований подозревать меня в чем-то дурном. Значит, тебе что-то сказали. Позвонили, да? Или уже в газете пропечатали?

– Не в газете, – дернул плечом Дорохов. – Позвонили и сказали. А я сорвался…

– Значит, ты летел проверить, одна ли я в твоей квартире и вообще – в квартире ли? – медленно проговорила Олеся, с трудом осознавая смысл произносимых слов.

Женя молчал. На него было больно смотреть. Олеся встала с пола и села напротив, опустив голову, безвольно уронив руки. Несколько минут длилось молчание, прерывающееся лишь потрескиванием сковородки.

– Но ведь ничего не произошло, – не слишком уверенно проговорила Олеся. – Ты убедился, что я тебе верна. Или… не убедился? Что-то я уже теряю нить проблемы…

– Да разве в этом дело, Лесенька! – с болью почти выкрикнул Женя. – Дело в том, что мы переступили. Нет, не мы – я переступил! Понимаешь?

Олеся тяжело перевела дыхание. Она понимала, о чем сейчас пытается говорить ей Женя. Наверное, она даже заплакала бы от обиды, если бы не была сама виновата перед ним по самую макушку. Она встала и обняла его за плечи:

– Перестань. Просто мы еще плохо знаем друг друга. Моя мама всегда говорила: любовь – не повод для доверия. Как это ни печально.

«Знал бы ты меня лучше – выгнал бы за порог».

– А что же тогда повод? – печально спросил Дорохов.

– Я не знаю. Прожитые годы, наверно.

– Не сердишься на меня?

– Ничуть. Я счастлива, что у тебя нашелся повод вернуться ко мне хотя бы на эту ночь. А твоя якобы ревность – это просто повод нам побыть вдвоем.

– На день тоже, – порадовал ее Дорохов. – Я улетаю завтра вечером, точнее, ночью.

Остаток ночи они не спали, а на рассвете уехали в Подмосковье и весь день провели вместе. Никогда еще, даже в Питере в их первые свидания, Олеся не чувствовала себя такой счастливой. И такой спокойной. Оставив машину, они бродили по маленькому городку, название которого Олеся сразу забыла, обедали в местном кафе, где готовили совершенно по-домашнему, а потом нашли речку с такой чистой проточной водой, как будто они каким-то чудом оказались в тысяче километров от мегаполиса. И купались в ней до посинения, а потом согревали друг дружку крепкими объятиями да дикими плясками на пустынном берегу.