Первым делом самолеты! Истребитель из будущего

Они выехали на проселочную дорогу, соединяющую аэродром с шоссе, ведущим к Одессе. Там штаб фронта, и оттуда можно будет вылететь в Москву. Километров через пять дорогу перегородил пост НКВД. Сидевший рядом с водителем охранник на всякий случай снял свой автомат с предохранителя, хотя ничего угрожающего в обычной проверке на дорогах вроде бы не было. По крайней мере, трое бойцов у поста даже не повернулись в сторону машины, спокойно продолжая курить в сторонке. Подошли только двое: лейтенант НКВД и один боец.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! Попрошу предъявить документы! – произнес лейтенант, заглядывая в машину.

Андрей полез в карман. В тот же момент лейтенант и его боец, стоявший с другой стороны машины, синхронно выдернули пистолеты и выстрелили. Водитель и сидевший справа от него охранник откинулись на сиденья, разбрызгивая кровь. Воронов потянулся к кобуре, но как-то неожиданно быстро оказавшиеся у машины трое остальных бойцов в момент сдернули его с сиденья и выбили из рук оружие. Когда Воронова, уже связанного и с мешком на голове, куда-то поволокли, он услышал насмешливый голос Вейсе:

– Вот такая она, Фортуна, ветреная дама, герр Воронофф! Никогда не знаешь, каким местом она к тебе повернется завтра…

– Так вы мне что, вчера лапшу на уши вешали? – спросил Воронов своего похитителя. Еще днем немецкая диверсионная группа со своей добычей затаилась в каком-то перелеске среди бесконечных полей, а к вечеру с головы Андрея сняли мешок, вытащили кляп изо рта и накормили.

– Почему же? Все правда, иначе вы бы мне не поверили. Я же должен был вас навести на мысль, что меня немедленно надо доставить в Москву? – самодовольно ухмыльнулся Вейсе.

– И вы не боялись рисковать информацией? А если бы засада не удалась?

– Засада была развернута еще за сутки до неудачного десанта. Прежде всего для того, чтобы поймать вас, если вы сбежите сразу после начала налета. Так что я точно знал, что она на месте. Ну а в крайнем случае – я бы освободился по дороге, ликвидировал вас и ушел бы. Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей квалификации как диверсанта?

«Гнида фашистская! Обвел меня вокруг пальца, как мальчишку! Заинтриговал так, что у меня не возникло и мысли не взять его с собой. И что теперь делать? Готовиться к допросам в гестапо, блин!» – Андрей зло сплюнул на землю.

– Чего мы ждем? – осведомился он.

– Ночи. – Немец не находил нужным скрывать свои планы. – Вы слишком ценный кадр, чтобы прорываться с вами через линию фронта. Тем более что там сейчас такая ситуация, что можно – как у вас это говорится? Попасть под раздачу? И от ваших, и от наших. Поэтому ночью придет самолет.

Часов в одиннадцать ночи на ровное пустынное поле, ориентируясь на подаваемые диверсантами с помощью фонариков сигналы, сел легкий самолетик, в котором Андрей без труда опознал штабной «Шторьх». Мест в нем было всего три, включая пилотское. А точнее – два с половиной. За расположенными в ряд двумя сиденьями оставалось пустое пространство, предназначенное для всяких грузов. Туда-то и запихнули Андрея со связанными руками и ногами. Вейсе занял заднее сиденье, и самолет, скакнув по кочкам, легко оторвался от земли и взял курс на запад.

Но Фортуна, как оказалось, вертелась сегодня, как белка в колесе, поворачиваясь к своим «клиентам» то одной, то другой стороной. Минут через пять после взлета немецкого пилота угораздило пролететь над расположением какой-то советской части, не указанной на его карте. Летящий на высоте ста метров самолетик вдруг попал в световой столб от установленного на сторожевой вышке прожектора, и почти сразу около него пронеслись трассы пулеметных очередей. Летчик вильнул вправо, пытаясь выйти из луча, и сам же напоролся на одну из очередей. Правая сторона кабины вспухла пулевыми пробоинами, по продырявленному плексигласу остекления побежали трещины. Цепочка пробоин, пробежавшись по двери кабины, уперлась в кресло пилота. Тот заорал, перекрывая шум двигателя. Вейсе громко выругался. Самолет стал дерганно снижаться. Андрей зажмурился – посадка ночью, вслепую, с раненым пилотом не сулила ничего хорошего.

Удар, еще удар, рывок – и самолет замер. Воронов открыл глаза. Как ни странно, он был жив, цел, и даже машина выглядела неповрежденной. Легендарный «Шторьх» с великолепными амортизаторами шасси и способностью сесть на любом пятачке, не подвел и на этот раз.

Вейсе пинком открыл дверь и вытащил летчика из кабины. Склонившись над потерявшим сознание после посадки пилотом, он опять выругался. Помочь тому было уже нельзя. Оберстлейтенант осмотрелся вокруг и выругался в третий раз – до расположения злополучной советской части было километра два, а луч прожектора сопровождал самолет почти до самой посадки. Значит, минут через десять-пятнадцать здесь будут русские солдаты. Вейсе выволок спеленутого Андрея и уложил его рядом с пилотом.

– Боюсь, герр Воронов, нам с вами все-таки придется расстаться, – печально проговорил он, вытаскивая из кобуры пистолет.

«Вот и все! Как глупо! И абсолютно ничего нельзя сделать! Хотя…»