Первым делом самолеты! Истребитель из будущего

– Немедленно разыскать старшего майора госбезопасности Терентьева! Четыре часа назад покинул управление? Выслать опергруппу к нему на дом. И постарайтесь взять живым!

Принесли затребованное наркомом личное дело Терентьева, и тот погрузился в его изучение. Прошло четверть часа.

– Слушаю! – Берия поднял трубку зазвонившего телефона. – Дома не появлялся? Объявить в розыск!

Еще через пару минут – новый звонок. Нарком молча выслушал сообщение и положил трубку.

– Из МУРа сообщили. В одной из подворотен найден труп мужчины с простреленной головой. При нем документы на имя старшего майора госбезопасности Терентьева, – он устало потер глаза. – Вот так и живем. Идите, Андрей, дальше это уже мое дело.

Глава 16

Товарищ Сталин был разочарован. Товарищ Рычагов тоже. И самым неприятным для Андрея было то, что они имели для этого все основания. Когда Воронов ознакомился с долгожданным ответом американского президента Рузвельта, ему от стыда захотелось разбить свою тупую башку об стену. А все из-за спешки и излишней самоуверенности. Трудно было сообразить, что он не может точно помнить все даты и подробности? Отделаться на первых порах общими пожеланиями и уточнить тем временем детали?

Нет, общий тон послания был, на самом деле, вполне благожелательным. На трех страницах президент Рузвельт выражал радость по поводу правильного понимания советским руководством текущего момента, обещая всемерную помощь и разливаясь соловьем насчет послевоенного мироустройства. Также обещал в кратчайшие сроки отменить моральное эмбарго и снизить наполовину налог на экспортируемые в СССР товары. С трудом прорвавшись сквозь вязь дипломатических оборотов первой части письма, Андрей добрался до конкретики. А вот с ней вышел конфуз. Рузвельт, явно устами своих советников, с слегка заметным удивлением, отдавая должное осведомленности советских специалистов в новейших американских разработках, с сожалением сообщал, что Соединенные Штаты не в состоянии удовлетворить большую часть запросов. В основном это касалось образцов новейшей техники. Причина – не развернутый пока серийный выпуск или недостаток производственных мощностей. Хотя наверняка присутствовало и нежелание поставлять самую новую технику в такую проблематичную страну. «Ну что мне мешало сначала точнее узнать о текущем состоянии известных мне проектов через наши разведорганы? Теперь Сталин будет считать меня безответственным болтуном!» – корил себя Воронов.

Однако надо было изучать послание дальше. Андрей начал по порядку. Первая часть приложений к письму касалась сырья. Тут все было даже лучше, чем Воронов ожидал. Из запрошенных шести тысяч тонн алюминия потенциальные союзники согласились продать аж две трети. И еще 8000 тонн высококачественной легированной стали, значительное количество обычной конструкционной, а также достаточные объемы дефицитных смол и других материалов, включая авиационный бензин. Все это, конечно, обойдется в копеечку, но позволит ускорить производство военной техники и отказаться от ухудшающих ее характеристики заменителей из низкокачественных материалов. Единственная проблема – доставка. Американцы предполагали транспортировать через Тихий океан в советские дальневосточные порты, но Андрей не был уверен в их достаточной пропускной способности, особенно в зимнее время. А ведь поставки предлагалось завершить в течение семи месяцев. Впрочем, этими проблемами займутся и без него.

Также порадовали потенциальные союзники в области радиотехники. Самое главное – согласие поставить две тысячи новейших авиационных радиостанций SCR-274-N до апреля будущего года. И три тысячи устаревших SCR-283, снимаемых в Штатах с вооружения. А еще – несколько тысяч мобильных радиостанций для сухопутных войск, крупные партии гораздо более качественных, чем советские, радиоламп и других элементов радиотехники. И некоторое количество оборудования для ее производства, вдобавок к поставленному до введения морального эмбарго. Так же как и другого промышленного оборудования и станков, поставки которых были прерваны этим самым эмбарго.