Первым делом самолеты! Истребитель из будущего

Сталину идея явно понравилась:

– Неплохое предложение! Но согласится ли на это правительство Петена и контролирующие его немцы?

– Петену это абсолютно безразлично и даже выгодно, лишние деньги ему сейчас не повредят, а немцы вряд ли могут помешать. Формально-то Франция независима, а с Германией у нас якобы дружба. Да и не решатся немцы нас сейчас сильно злить, чтобы не спугнуть раньше времени. Кстати, они приняли наше предложение по обмену группами населения. Правда, размеры этого обмена невелики.

– Знаю, мне доложили. Но есть другая проблема – некоторые наши организации докладывают об участившихся задержках поставок немецкой техники в соответствии с торговым договором.

– Да, они уже начали потихоньку вставлять нам палки в колеса, – подтвердил Андрей. – Но мы и сами пересмотрели ассортимент поставок. В старом слишком сильный уклон был на судостроительную область, которая нам не критична. Сейчас нам больше нужны станки, и у меня есть идея, как обойти немецкие задержки.

Воронов объяснил вождю, как именно он собирается это сделать. Тот удивленно поднял брови:

– Нахально! В вашем стиле. Вы там у себя тоже такими методами работали?

– Приходилось и понахальнее, – признался Андрей.

– Но для этого нужен соответствующий опыт. Кому можно дать такое поручение? Впрочем, обсудим это позже. – Сталин встал и начал прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину. Что, как уже знал Андрей, свидетельствовало о серьезных размышлениях.

– Скажите, товарищ Воронов, – по немного изменившемуся тону Андрей понял, что сейчас, наконец, и будет затронут тот самый вопрос, из-за которого Сталин его, видимо, и вызвал.

– Не свидетельствуют ли немецкие нарушения торгового договора о начале изменений по сравнению с вашей историей?

Воронов почесал в затылке. Теперь понятно, что взволновало обычно предельно сдержанного вождя. Вопрос действительно архиважный. Еще два месяца назад, когда Сталин обсуждал с ним варианты проведения внешней политики СССР, они оба пришли к выводу, что оптимальным будет максимальное следование тому, что происходило в мире Андрея. Все связанные с этим неудобства перекрывались главным козырем – знанием точной даты немецкого нападения и направления главных ударов. Конечно, можно было ожидать небольших отклонений по времени или месту, но это предусматривалось планом, по которому основная подготовка к отражению агрессии должна была завершиться 25 мая 1941 года. Конечно, если бы немцы все же напали 22 июня, это дало бы возможность подготовить им еще больше сюрпризов, но и без этого все должно было быть совсем иначе, чем произошло у нас. А вот если Гитлер, что-то заподозрив, решится несмотря на все препятствия, задержавшие немецкое наступление в истории Андрея, начать раньше конца мая, то застанет РККА в довольно неудобной позе – регламентные работы, незавершенное передислоцирование, неполная мобилизация, недостаточно освоенное новое вооружение. Все это раньше конца весны никак не завершить.

Но вот практическое следование этому плану было достаточно затруднительным, несмотря на то, что Воронов, напрягая память по максимуму, записал все, что помнил о событиях на международной арене и политике Советского Союза в предвоенный период. Но, во-первых, память у него не абсолютная, кое-чего он мог и вообще не знать, а некоторые события наверняка происходили не совсем так, как было описано в исторических трудах. А во-вторых, существовали вещи, которые просто необходимо было сделать иначе. Преждевременное сближение с США, например, хоть это и пытались особо не разглашать. А еще зимой надо было потихоньку начинать скрытую мобилизацию. Но все скрытое вскоре становится явным, и Сталин, видимо, всерьез начал опасаться спугнуть немцев.

– Не думаю, – ответил после паузы Воронов. – Насколько я помню, у нас тоже такие проблемы начались в этот же период.

– А насколько вы помните? – пробурчал Сталин, делая ударение на первом слове.

– Достаточно хорошо. Например, адмирал Кузнецов должен был жаловаться на задержки поставок плавучих кранов фирмой «Демаг».

– Да, было такое несколько дней назад. И вы на том совещании не присутствовали, – уже более спокойно произнес Сталин.

Вождь замолчал и продолжил хождение по кабинету. Наконец он тихо сказал:

– Как вы знаете, через две недели в Берлин отправляется наша делегация во главе с председателем Совнаркома товарищем Молотовым. Меня беспокоит возможность того, что этот визит пройдет не так, как было в вашей истории. Товарищ Молотов, естественно, в курсе всех наших новых планов по подготовке к отражению агрессии, и это в корне отличает его от того Молотова, который ездил в Берлин у вас. Несмотря на четкие инструкции, я опасаюсь, что он, пусть даже неосознанно, поведет себя не так, вызвав подозрения у Гитлера. Молотов, конечно, будет постоянно связываться со мной, но он там, а я – здесь.

Сталин вдруг остановился, поднял голову и вперил жесткий, испытывающий взгляд в Андрея: