Первым делом самолеты! Истребитель из будущего

В процессе разговора они начали прогуливаться по ангару, разминая ноги. Начальник ГУ ВВС остановился возле блестящего свежей краской пикирующего бомбардировщика Ту-2, только неделю как поступившего на испытания.

– Красавец! – Машина действительно выглядела весьма внушительно. – Как проходят испытания?

– Летает. К самолету пока замечаний немного, а вот двигатели… Вчера было совещание с участием Микулина и Туполева, ругались долго, но согласовали план доработок. Подсказал им кое-что, а Микулину так даже пришлось мягко намекнуть, что если АМ-37 не будет вовремя доведен, то он составит компанию Туполеву. Проняло. В общем, к лету сотню-полторы самолетов получишь.

– Мало! Машина – зверь, побольше бы…

– У тебя на Ар-2 хоть один полк уже освоил бомбометание с пикирования? То-то же. А Ту-2 посложнее будет. Кого на него посадишь?

– Осваивают пикирование, учатся. К маю все полки на Ар-2 будут у меня пикировать как миленькие! – Генерал угрожающе сжал кулак.

Они обошли вокруг бомбардировщика и приблизились к следующему самолету.

– Да, а вот этого красавцем не назовешь! Творение твоего протеже Томашевича? – скривился Рычагов при виде неуклюжего бронированного биплана.

– Он самый, Том-2. Тут их уже на целую эскадрилью наберется.

– Ну и как летает?

– Чуть лучше, чем топор плавает, – пошутил Андрей. – В общем, как и ожидалось, сюрпризов нет. Простая, надежная машина. Пилотирование немногим сложнее, чем на У-2, можно сразу сажать окончивших аэроклуб. В конструкцию заложен огромный запас прочности, баки протектированные, с наддувом выхлопными газами, большинство элементов конструкции – модульные, при повреждении заменяются механиками за считаные минуты. Все тяги управления проходят внутри стальных труб. Сбить его будет нелегко, несмотря на малую скорость и низкую маневренность. После сброса бомбовой нагрузки может продолжать горизонтальный полет на одном моторе.

– А какая у него полезная нагрузка, кстати?

– Триста пятьдесят килограммов.

– И все? Негусто, – недовольно покачал головой Рычагов.

– Чудес не бывает. Или защита, или нагрузка. Зато, кроме встроенного пулемета, остальное вооружение – модульное, на универсальном держателе под кабиной. Бомбы, РСы, зажигательные капсулы, пушки, вон на том даже американскую тридцатисемимиллиметровку от «Аэрокобры» поставили. Короче – подвешиваешь все что угодно, в зависимости от конкретной задачи. А поменять на другой тип нагрузки – опять же считаные минуты.

Генерал постучал костяшками пальцев по бронекорпусу:

– Какая тут толщина брони?

– Тут хитрое бронирование, композитное, типа «сэндвич». Две стальные бронепластины, а между ними – прослойка из стеклоткани. По весу – как стальная пластина толщиной полтора сантиметра, а пробиваемость – как у почти вдвое более толстой. Двадцатимиллиметровый осколочный снаряд держит, уже проверили. Такой защитой прикрыты низ и борта кабины и нижняя часть двигателей. Сверху бронирование пожиже.

– Что такое стеклоткань? – удивился Рычагов. – Это тоже твои фокусы?

– Частично. У вас в лабораториях уже делали образцы. Я только добился организации массового производства, оборудование в Штатах закупил.

– Ох, – вздохнул генерал. – Ты все же уверен, что стоит отрывать ресурсы авиапромышленности на это «чудо»?

– Так весь фокус как раз в том, что конструкция изначально разрабатывалась так, чтобы можно было организовать производство на заводах другого профиля! От авиапрома машина получает только двигатели.

– Все предусмотрел, гад! Чувствую, придется брать твой штурмовик, никуда не денешься! – улыбнулся Рычагов.

Глава 20

Май тысяча девятьсот сорок первого года выдался жарким. Был он таким не только на улице, но и в многочисленных кабинетах наркоматов, партийных организаций и армейских штабов различного уровня, работа в которых практически не прекращалась в любое время суток. Вся страна, как гигантский механизм, лихорадочно готовилась только к одному – к отражению вражеской агрессии. Напряженное ожидание войны было буквально разлито в горячем майском воздухе. Но среди огромной массы ответственных работников и армейских командиров, понимающих ее неизбежность, но в глубине души все же надеющихся, что, может быть, обойдется, было только трое, знающих абсолютно точно: нет, не обойдется. Эти три человека и сидели сейчас в прохладном, несмотря на жару, кремлевском кабинете. Один из них, самый старший с густыми желтоватыми от табака усами, обратился к другому, выглядевшему младше всех:

– Так как вы оцениваете ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день, товарищ Воронов?

– Никаких явных отличий от известного мне варианта истории я не наблюдаю, товарищ Сталин. Все последние события – вторжение в Югославию, война в Греции, десант на Крит – соответствуют имевшим место в моем мире. Естественно, в рамках известных мне подробностей.