Пес Господень

– Он из большой семьи благородного графа ди Сеньи, – задумчиво добавила Амансульта. – Его родовое имя граф Лотарио ди Сеньи. Приняв высокий сан, великий понтифик принял другое имя. Теперь все зовут его – Иннокентий. Это имя означает – Невинный. Но сам великий понтифик не показался мне столь уж невинным, Сиф. У него горбатый нос, выпуклые щеки с легким румянцем и кудрявая борода. Он молод, Сиф. Понимаешь, Сиф, он молод. Это меня пугает.

– Пугает? – удивился старик.

– Да.

– Но почему?

– Да потому, что он думает о всем мире. Это свойство молодости. Он думает обо всем мире. Он думает о нем, как о своем. Он говорит конкретно со мной, а сам в это время думает обо всем мире, я это сразу почувствовала. Он как бы внушает тебе некоторую надежду, но делать он всегда будет только то, что сам найдет нужным. Для мира. Не для тебя. Он показался мне всевидящим, Сиф.

– Он мог бы тебе помочь?

– Раньше я так думала. Но теперь не знаю, – покачала головой Амансульта. – Он осторожен. Он трезв. У него светлые, блестящие, как стекло, и очень внимательные глаза. Говорят, в Болонье и в Париже он превосходил а познаниях всех своих сверстников. Он смутил меня, Сиф.

– Как ты с ним встретилась?

– Я говорила тебе, сперва меня заперли в тесной келье. Я говорила тебе, там не было ничего, кроме лампадки под распятием, а где-то рядом пищали крысы. Грех так поступать, сказала я нунцию, который пришел меня проведать. Грех так поступать, сказала я ему, ведь рано или поздно я все равно встречусь с папой. Нунций ответил мне со значением. То, что ты хочешь сказать папе, сказал он, ты можешь сказать мне. Остиарий тоже нехорошо глядел на меня через плечо нунция, а рядом стоял рослый ключник. Их было трое, но, по-моему, все они боялись меня. Я сказала им: то, что я хочу сказать, я скажу только папе. Нунций возразил. Подумай хорошенько, возразил он мне, зачем тебе спорить? Здесь, в этой келье, даже кричать нельзя, все равно никто не услышит. Так что, подумай хорошенько. И если надумаешь, постучи рукой в дверь. А папа, добавил он, тебя все равно никогда не примет. У тебя плохая слава, это всем известно, добавил он, а твой богохульник-отец погряз в преступлениях, это тоже всем известно. Сказав это, папский нунций вновь запер меня в тесной келье и я стала думать, как мне правильнее говорить с папой. Не знаю почему, Сиф, но я была уверена, что все равно встречусь с римским апостоликом. Я решила, что скажу римскому апостолику так: вы теперь видели золото, посланное вам, Ваше священство. Это очень чистое золото. Более чистое золото трудно себе представить. Святая римская церковь имеет право каждый год получать много такого чистого золота. А еще Святая римская церковь имеет право на знания, которые в течение необыкновенно долгих лет были заключены в некий подземный тайник. Эти знания пока разрознены и разбросаны по отдельным книгам и даже по различным спискам, но их можно свести в одну систему. Я даже знаю, кто это может сделать. Я так сразу и решила, Сиф: наместник Бога на земле достоин самых великих дел, потому он и наместник, что же касается игры в бисер, то пусть ею займутся магистры. Я не боялась, что нунций помешает мне встретиться с великим понтификом. И так оно и оказалось. Через несколько дней в Латеранский дворец вернулся кардинал Данетти и я была выпущена из кельи.

– Ты неосторожна, – скрипуче, но с некоторой заметной заботой в голосе мягко укорил Амансульту старик. – Не забывай, что в прецептории на тебя лежит много доносов, а на улицах за тобой увязываются странные нищие. Вот и сейчас на полу лежит перед тобой человек, который пришел к нам не просто так, а с кинжалом в руке. Не забывай, что бы его ни привело сюда, в некотором смысле он приходил сюда за тобой…"

X

"…на фоне стрельчатого окна, забранного цветным мозаичным стеклом, смягчающим свет, падающий в залу.

Кардинал Данетти, пятясь, покинул комнату.

С некоторой растерянностью Амансульта вдруг поняла, что она находится не в рабочем кабинете. И с той же растерянностью смиренно опустила глаза – светлобородый человек у окна, смиренно присевший на низенькую скамеечку, несомненно, был папа, великий понтифик, апостолик римский. Правда, на нем была простая сутана, а монсеньоры и камерарии, как это полагается при официальных встречах, отсутствовали.

Так и должно быть, успокоила себя Амансульта. Кардинал Данетти обещал устроить как бы случайную встречу, другой просто не могло случиться. Это, собственно, и есть та обещанная кардиналом как бы случайная встреча, а посему нельзя терять ни минуты.

Амансульта заговорила.

Папа, неподвижный доселе, внимательно на нее взглянул.

Она хороша, подумал папа с некоторой печалью. Я много слышал о ней и никто не сказал неправды об ее внешности. Ее походка легка, ее глаза светлы, она привлекает внимание. Она, наверное, еще не грешна – в том смысле. Но все в ней греховно.