Пес и волчица

Эвдор стянул с головы платок, надорвал зубами аккуратно подшитый край. Один из телохранителей наварха на всякий случай шагнул поближе, положив ладонь на рукоять меча. Эвдор усмехнулся и вытащил сломанную монетку, протянул наварху. Тот взял ее двумя пальцами, задумчиво повертел, взглянул на пирата.

— Где письмо?

— Господин не давал мне письма.

— Вот как? Устное послание?

Эвдор кивнул. Митрофан жестом велел стражникам удалиться.

— Говори.

— Господин прислал меня сюда служить его глазами и ушами. Он хочет знать, что Сулла станет делать весной.

— До весны еще дожить надо.

— Сулла может начать действовать и зимой.

— Насколько мне известно, — хмыкнул Митрофан, — Сулла очень далеко от Иллирии. Ты бы его еще на Сицилии искал. Или вообще, в Испании.

— Господин решает, куда мне отправляться, я повинуюсь, — смиренно нагнул голову Эвдор, — господин сказал, что игру следует продолжить здесь.

— Значит, ты лазутчик? — наварх сложил руки в замок у подбородка.

— Нет, — ответил Эвдор, — господин надеется, что лазутчиков мне в помощь предоставишь ты, почтенный Митрофан.

— Это с какой стати? — удивился наварх.

— Господин в этом уверен, — нахально улыбнулся Эвдор, — ведь есть у тебя люди в Диррахии?

Митрофан скрипнул зубами. Помолчал.

— И как ты намереваешься "служить глазами и ушами"?

— Мне и моим людям нужна надежная берлога здесь, на островах. Господин предполагает, что Сулла скоро вновь возвратит в свои мысли Италию, — Эвдор дернул уголком рта, — заскользят через узкое море кораблики, а на них поедут посланцы со словами к верным людям. Господин тоже хочет услышать эти слова. Кораблики придется следить и ловить. Для того я господину и потребен. А поскольку море велико, твой человек в Диррахии должен своевременно шепнуть, кто и куда идет. Дальше моя забота.

— Ловить, говоришь? Ты, значит, со своим пиратским отребьем ловить будешь? — Митрофан скривил губы, — ну-ну. Боги навстречу. Только вот зачем ты нужен, когда у меня тут три десятка триер? Желание Киаксара я и сам могу исполнить...

Эвдор поморщился.

—... а тебя на кол посажу. Глядишь, одной пиратской собакой меньше станет.

— Не в обиду тебе, уважаемый, — спокойно ответил Эвдор, — но для ловли мышей более всего подходит кот. Ну, или ласка, кому как нравится. У всякого свое предназначение. К тому же я не думаю, что через полмесяца ты в море сунешься.

Митрофан фыркнул.

— А ты, значит, рисковый?

— Корабль у меня хороший, — улыбнулся Эвдор, — чего бы не рискнуть?

— На этой скорлупке? — удивился наварх, — ты хоть море-то здешнее знаешь? Скалы, мели?

— Не сомневайся, уважаемый. Меня тут, полагаю, даже немножко помнят.

Митрофан встал из-за стола, прошелся по комнате, скрипя половицами.

— Берлогу хочешь? Здесь, на Мелите, нечего тебе делать. Твои разбойные начнут задирать моих воинов, я этого не потерплю.

— Хорошо, — не моргнул глазом Эвдор, — кто сейчас на Черной Керкире заправляет? Пять лет назад Агрон Молосс ее держал.

— Он до сих пор и сидит, — буркнул Митрофан, — знаешь его?

— Знаю. Но воды утекло много, твоя помощь, почтенный будет неоценима.

Наварх кивнул, не переставая расхаживать взад-вперед. Эвдор следил за ним одними глазами. Вдруг Митрофан остановился и резко повернулся к пирату.

— А чем докажешь, что не римский подсыл?

Эвдор сверкнул зубами.

— Симболлона недостаточно?

— Нашел, на что кивать! Сулла поди всех киаксаровых лазутчиков уже переловил, раз тот в его мысли этак издалека зайти пытается. Нету, значит, у Киаксара людей в ближнем кругу римлянина. А Сулла теперь и тайные слова все знает, и скиталы читать найдется кому, тайнопись еще Аристотель на раз-два вскрывал. Ну, чем докажешь, что не за римские денарии служишь?

— Ничем.

Митрофан задумался.

— А может мне тебя пока в яму посадить? Голодранцев твоих допросить с пристрастием. Да ты и сам соловьем запоешь, умельцы найдутся.

— Попробуй, — спокойно ответил Эвдор, — может и получится. Только потом же с тебя спросят.

— А кто донесет?

— Ты хорошо своих людей знаешь, почтенный?

Митрофан крякнул: пират наступил на больную мозоль. Царь бесконечно мнителен, а его ручная змеюка ему под стать. У Киаксара всюду шептуны. Все военачальники сидят на крепком кукане. Об этом никогда не прекращались пересуды при дворе. Легкость, с которой Киаксар раскрывал заговоры против Митридата, пугала до икоты.

Митрофан думал.

— Ну, так что? — поинтересовался Эвдор, устав ждать.

— Хорошо, — медленно сказал наварх, — окажу тебе помощь, раз такова воля государя. Но смотри, глаз с тебя не спущу.

— Само собой, — кивнул Эвдор.

"Особенно, когда ты тут, а я на Керкире".

* * *

— За время, что мы тут торчим, можно до Пелопоннеса сходить и обратно, — ворчал Аристид.

— Это варвары, — отвечал Эвдор, — они славятся неторопливостью. Привыкай.

— А может все дело в твоих понтийских друзьях? Ты уверен, что они именно помогают, а не наоборот?

— Как можно быть в чем-то уверенным в наше время? — философским тоном заявил Эвдор, — никому верить нельзя.

— Ага, — добавил Койон, — даже себе. Вот, давеча, хотел я пустить ветры, да не рассчитал и обосрался.

Аристид прыснул.