Пес, который боролся за свои права

Винди все еще выла, и, насыпая пятый или шестой стакан «Еканубы» в пластиковый пакет и отгоняя мешавшего мне Рауди, я услышала, что Макс снова принялся за свое. Антракт кончился. Рауди тоже завыл. Потом с черного хода до меня донесся стук двери, шарканье ног и секундой позже царапанье по полу длинных собачьих когтей и топот коротких лап таксы по ступеням лестницы. Суббота. Рита вернулась домой. С Граучо.

— Что здесь творится, черт побери? — услышала я крик Риты. — Холли? Граучо вернулся.

Граучо ни при каких обстоятельствах не подходит, когда его зовут, и притом, что седины на его морде уже более чем достаточно, Рита так ни разу и не удосужилась преподать ему урок элементарного послушания.

— Вернись. Прекрати, — приказала она ему.

— Пожалуй, надо посмотреть, что там такое, — сказала я Мэту, который следом за мной вошел в прихожую и стал подниматься по лестнице. — Закрой, пожалуйста, двери, — добавила я через плечо.

На площадке третьего этажа стояли чемоданы Риты. Я подняла голову и увидела, что она стоит перед дверью Шейна. На руках она держала Граучо, чей вид недвусмысленно говорил о готовности к свершению мужских подвигов.

— Черт возьми! Что ты наделала? — набросилась на меня Рита. Сама она маленькая и хрупкая, но одна из ее бабушек была оперной певицей, и Рита способна кому угодно выдать почище любой примадонны. — В доме два некастрированных кобеля, а ты сдаешь третий этаж нестерилизованной суке?

А ведь это я, а вовсе не Рита специалист по собакам. М-да, но ведь я спрашивала, и он ответил, что Винди стерилизована. Разумеется, я не стала проверять, есть у нее шрам или нет. Неудивительно, что Макс и Рауди никак не могли успокоиться. Неудивительно, что они так громко заявляли о своих правах. Мне еще повезло, что ни один из них не проломил дверь и не добрался до нее.

— Он сказал, что она стерилизована, — крикнула я. — И в конце концов, разносит она мой дом и мою дверь. Забери отсюда Граучо.

— Он не виноват.

— Нет, — гаркнула я, — но от ответственности это его не освобождает. «От ответственности не освобождает» — это ее выражение.

Как я уже говорила, моя собственная квартира еще не отремонтирована, не то что квартиры, которые я сдаю. В них обеих хорошие, отделанные плиткой ванные комнаты, современные кухни, ровные стены и новые, дорогие двери. Как и все кембриджские домовладельцы, я человек предусмотрительный. Если что случается с сантехникой, я стараюсь исправить, и если у меня не получается, то зову Рона Кафлина. Я оплачиваю страховку. Позволяю держать животных. Но при всем том мой дом — неплохое вложение денег, и, как ни люблю я собак, мне вовсе не по душе, когда ирландский сеттер все у меня крушит, ломает, царапает и устраивает черт знает что. Рита унесла Граучо вниз. Как только захлопнулась ее дверь, я вынула из кармана связку ключей, выбрала запасной ключ и вставила его в дверь квартиры Шейна. Мэт вошел за мной следом.

Кроме большой лужи и множества красных пятен на полу Винди причинила немалый ущерб двери в кухню. Можно было подумать, что ее атаковали шипованными ботинками для игры в гольф.

— Тебе придется ее заменить, — сказал Мэт. Он тоже домовладелец.

— Сама я платить не собираюсь, — сказала я. — Теперь ты понимаешь, почему так не любят пускать квартирантов с животными? Черт возьми! Самое большее, что я позволю своим будущим квартирантам, так это кота с удаленными когтями.

Винди резвилась вокруг нас, обнюхивала нам руки, прыгала взад и вперед. Она побежала за нами в гостиную, где я надеялась увидеть плоды наглядного урока, который она преподала Шейну: каково одновременно иметь ирландского сеттера и белый кожаный диван, но меня ожидало разочарование. Она испортила лишь то, что скорее всего было подушкой. На полу валялись обрывки красной ткани и пушистые куски полиэстера. Пока я бесцельно подбирала их с пола, Мэт ходил по комнате и рассматривал удочки, висевшие над белым диваном, и рыболовных мух, забранных под стекло.

— Это целая коллекция, — сказал он.

Я вспомнила, что обещала Баку позвонить в страховую компанию, да так и не позвонила.

— То же самое сказал мой отец.

— Удочки Пейна просто чудо. А вон та, видишь? Это «Зварг».

— Бак сказал, что у него хорошее собрание. Я выведу Винди на секунду.

Я сбегала вниз, дала ей сделать по-маленькому и бросилась назад. Мэт изучал мух.

— Взгляни на этих, — сказал он, показывая на одну из рам. — Вот это Белый Волк. Видишь? А это Серебряная Крыса. Их сплел Эд Николз.

Сколько часов потратила я в детстве, в юности и уже будучи взрослой, слушая, как мой отец и его приятели обсуждают рыболовные темы. Из их разговоров я невольно почерпнула обрывочные сведения, в частности запомнила, что они могут определить, кто какую муху сделал.

— Еще одна рыбацкая история? — спросила я. — Давай уйдем отсюда.

— Да, — сказал он. — Будет довольно странно, если…