Пес, который говорил с богами

Дамиан попятился. Он вовсе не собирался залезать в страшную тележку, похожую на коробку. Несколько минут Элизабет уговаривала его, но он даже не хотел приближаться к клетке. Она заметила, что пес опять начал нервничать. Она требовала слишком много. А что, если он опять разозлится и все-таки укусит ее?

— А если я прогуляюсь с ним немного? Вы повезете тележку, а мы пойдем сзади.

Мужчина согласился:

— Почему бы и нет? Меньше будет проблем. Сейчас я загружу еще одного, и пойдем.

Он вывел из соседней с питбулем клетки другую собаку, посадил ее в тележку.

— Поехали, — сказал он и двинулся по коридору, толкая тележку, полную собак.

Элизабет посмотрела на полосатого пса и потянула его за поводок.

— Не хочешь ехать — иди пешком. Давай, идем. — Она пошла вперед, похлопывая себя по ноге. К ее удивлению, пес послушался. Он шел рядом, почти прижимаясь к ней.

Его взгляд метался из стороны в сторону, он шарахался от людей и предметов. Похоже, впечатления переполняли его.

— Лучше пойдем по переходу, наружу с ним выходить не будем, — сказал мужчина. Она опять положила руку на голову пса, и тот снова внимательно посмотрел на нее. Он не ластился и не вилял хвостом. Он просто следил за ней своими карими глазами. И снова Элизабет задалась вопросом, что же он видит?

Лаборатория находилась в маленькой тускло освещенной комнате. Все казалось устроенным на скорую руку. Слишком желтый свет раздражал Элизабет. У стены стояло несколько ящиков, половина помечена красными бирками: те животные, кому будут вводить препарат. Элизабет убедилась, что пса поместят в клетку без бирки. Благодарная за то, что питбуль вошел в решетчатый ящик без сопротивления, Элизабет сняла поводок и поговорила с ним, прежде чем закрыть дверцу клетки:

— С тобой все будет в порядке. Просто веди себя хорошо, не кусайся. Может, завтра я приду тебя проведать.

Мужчина размещал по клеткам остальных собак: просто рассаживал их наобум, вталкивал внутрь, и все.

— Те собаки, что в клетках с красными бирками, — они умрут? — спросила Элизабет.

— Не знаю. Может быть. Это же токсикология. Ламфер много занимается тестами типа «LD 50»[3]. Выборочные испытания входят в его контракт. — Мужчина фыркнул. — Ребята пытаются получить другие результаты, но ничего не выходит.

Она посмотрела на собак в помеченных клетках. Они стояли за решетчатыми дверцами, радостно виляя хвостами, и в их теплых взглядах читались доверие и безусловная любовь к человеческому роду.

— Это отвратительно, — сказала она.

— Иди уже, а? Спасибо за помощь.

Элизабет кивнула и еще раз окинула взглядом комнату. Пес пробудет здесь неделю или около того, сказал человек. Она смотрела вокруг и не видела ни одного объявления, запрещавшего контакт с животными. Уходя прочь по застланному линолеумом коридору, резко пахшему химикатами, Элизабет думала: «Я привела его сюда — он шел за мной, и я привела его сюда. — Она чувствовала себя виноватой. — Надеюсь, с ним все будет в порядке».

На следующий день Элизабет переоделась в форму хендлера и пошла прямиком в лабораторию токсикологии. Сначала осторожно заглянула в проходную комнату. Увидев, что дежурных нет, быстро вошла туда, где держали собак. Клетки никто не чистил, и в маленькой комнате стоял тяжелый запах мочи и фекалий. Крошечные чашки для воды и еды были подвешены к дверцам снаружи, вода расплескалась по полу. Собаки стояли в лужах, а корм размок и валялся рядом. Элизабет нашла питбуля и присела рядом, просунув палец сквозь прутья дверцы.

— Привет, — сказала она. Пес узнал ее и поднялся. — Хороший мальчик. Хотелось бы мне забрать тебя отсюда, но я не могу.

Она говорила с ним, а он смотрел на нее без всякого выражения из глубины клетки. Потом, чувствуя себя виноватой, она стала подходить к каждой клетке и разговаривать с собаками. Питбуль следил за ней, пока она ободряла его товарищей по несчастью.

На следующий день она снова вернулась в неубранную лабораторию, потом начались выходные, и пришлось ждать до понедельника. Но в понедельник в проходной комнате разговаривали несколько человек, и она побоялась войти. Сбежала, даже не зайдя внутрь.

Во вторник она решила, что проведает пса, кто бы ни был в проходной комнате. Но волновалась она зря: там никого не было, и она вошла в комнату с собаками.

В ноздри ударил странный, сладкий, тошнотворный запах, смешанный с вонью мочи и фекалий. Она огляделась. В клетках, помеченных красными бирками, три собаки были мертвы, а четвертая и пятая едва дышали. Остальные выглядели больными. Питбуль и собаки из контрольной группы, казалось, были в порядке. Ступая по нечистотам, пес подошел к дверце и взглянул на нее. Его морду, подумала она, трудно назвать дружелюбной, но определенно он выглядит не таким суровым, как обычно. Он успокаивается, когда меня видит, почувствовала она.

Ее ужаснуло состояние клеток. Элизабет хотела почистить их, раз уж она здесь, но не хватило присутствия духа. Если ее застанут врасплох или она не сумеет вернуть собак в клетки после уборки, ее уволят. Деньги ей не нужны, но, если ее выгонят, она больше никогда не увидит полосатого пса.