Пёс ниоткуда

Сорвал с себя, отшвырнув в траву, и оторвав в движении отросток, который вдруг завертелся в ране. Нащупал его, но не смог выдернуть, и рванулся к Бо, который никак не мог перевернуться на лапы, громко щелкая зубами. Он меня звал, жалобно и беззвучно, не видя, где я. Чувствуя, как сейчас сердце выпрыгнет из груди, я прокричал Слово, Разрушающее Все Сущее, мысленно оградив Мримо и гостей от Удара, и подбросил посох вверх. Он крутнулся, оживая окончательно, и ударился о землю, ослепив все вокруг яркой вспышкой. Трава тут же загорелась, прибитая волной удара. Вспышка молниеносно прошла волной дальше, разрывая все живое и сжигая воздух. Где-то далеко почувствовал вопль боли, который тут же затих. Удар прошел дальше, гася скорость, и вернулся обратно, как волны возвращаются от брошенного в воду камня. Но и возвращения Удара было достаточно, чтобы добить тех, кто выжил после первой волны.

Посох сверкнул еще раз, поглощая вырвавшуюся Силу, и довольно затих, дымясь вместе с травой…

– Пес? Ты чего? – раздался голос Мримо, который сел рядом со мной и участливо заглянул в глаза. – Не устоял?

– Не устоял, хозяин. Прости меня. Я не хочу потерять Бо. И их слишком много.

– А ты знаешь, мне понравилось! – неожиданно довольно сказал Мримо, и улегся прямо на дымящуюся траву. – Их много, они агрессивны, гостей помяли изрядно. Будут знать, как презирать Охоту…

Бо перевернулся на лапы и звучно чихнул. Виновато фыркнул и побрел ко мне, рыкнув по пути на труп существа, горящего чадным дымом. Сунул морду мне в руку, слегка, очень осторожно обхватив пальцы зубами, и замер.

– Что, звереныш? Устал?

Он виновато шевельнулся, кося на меня глазом.

– Ничего, у меня сил было достаточно на двоих. Говорил же тебе – меньше лопай и больше двигайся. Форму теряешь.

Мримо рассмеялся:

– Мне нравится, как ты к нему относишься. Я так не могу своих собак любить. Они животные.

– Бо не животное. Он зверь, да, но не животное. Ближе его нет никого.

Я погладил зверя по широкой морде. Он лег на брюхо, не выпуская мои пальцы, и затих.

– Ты ранен? – спросил хозяин, показав на мой бок.

– Немного, не смертельно. Надо вытащить отросток.

– Дай мне.

Неожиданно Мримо мягко тронул меня за плечо, наклонив, сунул руку в рану и выдернул отросток. Швырнул его в траву, брезгливо вытерев руку о штанину, и спросил:

– Сам справишься? Впрочем…

Он закрыл рану с двух сторон ладонями, чуть сдавил, шепча что-то. Я зашипел от горячей боли, когда рана стала срастаться, но не сказал ни слова. Мримо посидел еще немного, наблюдая, как затягиваются мышцы, выдавливая синеватый яд, и довольно кивнул головой.

– Спасибо, хозяин.

– Тебе спасибо, за доставленное удовольствие Охоты. Давненько не было такого веселья. Все, идем проверим наших гостей…

Я выпростал руку из пасти Бо:

– Идем, звереныш.

Гостям повезло меньше. Хмурые ящеры стаскивали погибших в одну кучу, бережно и осторожно, собирали оружие, негромко переговариваясь. Кто-то зализывал раны, тонким длинным языком, и перематывал их чистой тряпкой. Толстый ящер, тот самый, что вчера требовал продолжения песен, сидел на траве, щеря мелкие зубы, когда с него пытались стянуть гнутые и мятые доспехи. Досталось ему неслабо, но выглядел он умиротворенным.

– Гости мои! – громко сказал Мримо, встав возле кучи тел. – Есть ли жалобы на Охоту?

– Нет, Мримо…

– Хорошая Охота, давно так не бился…

– Нет, Мримо, жалоб нет!

– Жаль Саррманатто, хороший воин был…

Гости не жаловались. Их честно предупреждали о возможных последствиях. С тех пор, как в одном из миров погибли все гости из стран Железных Деревьев, Мримо честно предупреждает об этом. Тогда была не наша вина: гости не вняли предупреждению, что в водах водятся быстрые, как стрелы, существа, пробивающие любой доспех насквозь, и полезли купаться. В их мире воды было не так много, и там не водились хищники. И все погибли, так и не успев поохотиться на толстых, безобидных животных, которых было много в том мире…

– Господа, есть ли претензии к моему доброму слуге, который нашел вам этот мир?

Гости опять ответили отрицательно. Хотя я и уловил некую неприязнь. Ну да ладно, мне все равно.

– Что это было? – спросил один из ящеров, со скрипом натянув мятые доспехи. – Что их убило?

– Слово, – ответил Мримо. – Мы решили, что Охота не должна закончиться слишком быстро и немного оградили дорогих гостей от быстрого завершения…

– Старый хитрец, – буркнул ящер, поправив ремни, и посмотрел на остальных. – Что будем делать с братьями нашими? Надо бы похоронить по обычаю. Развести погребальный костер и спеть Песнь Памяти.

– Я позабочусь о пламени, вы позаботьтесь о Песне, – негромко сказал Мримо. – Потом пойдем в деревню, надо взять трофеи. А иначе, что это за охота без трофеев?

Все согласились, не так весело, как вчера, поглядывая на убитых. Ящеры быстро сложили тела, по двое, друг на друга, морда к морде, уложив всех по кругу. Встали в стороне, прижав руки к груди…

Мримо кивнул, прошел между телами в центр этого круга, встал и закрыл глаза. Один из ящеров поднял морду, и негромко заговорил, быстрым речитативом, притоптывая в такт ногой.