Пес по имени Бу

Первая партия внедренных яйцеклеток не прижилась, но я так радовалась успехам Бу (хотя он и не получил большинства голосов), что не падала духом даже перед лицом непрекращающейся битвы за оплодотворение. После подсадки второй партии донорских яйцеклеток врач обрадовал нас с Лоренсом сообщением, что я «немного беременна». Казалось, что все наши надежды оправдались. Врач сказал, что уровень хориогонадотропина, гормона, который указывает на наступление беременности, невысок. Стандартные, продающиеся в аптеке тесты вообще не смогли бы зарегистрировать его наличие. Но тем не менее этого было достаточно, чтобы с некоторой долей осторожности предположить наличие беременности. Чтобы закрепить ее, мне начали делать инъекции прогестерона. На протяжении нескольких недель мы с Лоренсом наблюдали, как количественные значения упомянутого гормона неуклонно карабкаются вверх. Мое самочувствие тоже менялось, и я обнаружила, что многие симптомы мне уже знакомы. Так я себя чувствовала, когда, по моему мнению, менструация наступала у меня с задержкой. Было очень больно осознавать, что на самом деле у меня как минимум несколько раз наступала беременность, но раз за разом я теряла своего ребенка.

В шесть с половиной недель у меня началось небольшое кровотечение, и врачи сказали, что уровень хориогонадотропина начал падать. Это означало выкидыш. Врачи прекратили поддерживать беременность и начали наблюдать за тем, чтобы изгнание плода прошло благополучно. В противном случае мне потребовалось бы выскабливание. Я поняла, что мое тело отказывается вынашивать плод. Это разбило мне сердце, а Лоренс весь ушел в себя.

Мы так и не поговорили начистоту о своих чувствах. Огромными неразобранными кучами они валялись вокруг нас. Единственное, что нам оставалось, это попытаться привести их в порядок. Мы уже истратили всю страховую сумму, а также деньги, которые мама подарила мне на лечение. У меня не было ни эмоциональных, ни физических сил, чтобы пройти все сначала: анализы крови, инъекции, диеты и самоуничижение, порождаемое потерями. Я изводила себя сомнениями и обвинениями. Возможно, я слишком много работала? Возможно, я что-то не то ела? Даже если бы мы сохранили веру в мою способность забеременеть, мы были сломлены как эмоционально, так и финансово. У нас не было ни сил, ни денег на повторные попытки имплантировать мне донорские яйцеклетки. Нам было ясно, что это закончится теми же сокрушительными неудачами.

Пора было подумать о процедуре усыновления. Мой возраст вычеркивал нас из всех возможных программ по усыновлению, за исключением «Друзей по усыновлению»[14], но даже там знали — шансы на то, что биологическая мать выберет меня из сотен претенденток, близки к нулю. В среднем период ожидания своей очереди в этой организации составлял три года. К концу этого периода я стала бы старше большинства молодых бабушек. Все же это было единственное, на что мы с Лоренсом еще могли надеяться.

Он был уверен, что нас выберут очень быстро.

— Почему бы биологической матери или родителям не выбрать именно нас? Мы могли бы предложить их ребенку очень многое.

— Не в этом дело, — отвечала я, пытаясь заглушить голоса своих родственников, раздававшиеся у меня в голове и твердившие, что, несмотря на все, что мы действительно можем предложить малышу, — уютный дом с любящими родителями, увлекательную жизнь, заботу и изумительных животных, ни одна мать, ни одна пара не захочет отдать мне своего ребенка.

Мне оставалось только надеяться на то, что прав окажется Лоренс, и сосредоточиться на людях, жаждущих встреч и забавных игр с Бу.

* * *

Одна маленькая девочка по имени Эстер очень любила обнимать и целовать Бу. Но ей также нравилось заботиться о нем, например расчесывать его густую шерсть или играть с ним. Больше всего она любила представлять себе, что лечит Бу, и обматывать его забавными детскими бинтами или пластырями. Эта игра всегда веселила всех без исключения, как детей, так и взрослых. Многим из этих ребят было трудно сосредоточиться даже на элементарных действиях, не говоря уже о процессе распечатывания бинтов и обматывания какой-то части тела песика. Но их воодушевляла мысль о том, как забавно будет выглядеть в конце этой игры Бу. Перебинтовывая его воображаемые раны, дети желали ему скорейшего выздоровления. На удивление терпеливый Бу наслаждался их «заботой» и не обращал ни малейшего внимания на облепившие его тело бинты и пластыри. (Не беспокойтесь, эти игры не причиняли ему никакого вреда. Я снимала повязки крайне осторожно, не дергая за шерсть.)