Пес просыпается

Когда ехали на Брёкиль, Роб полагал, что укрытием для них станет какое-нибудь старое ржавое корыто. Гулкий трюм, канаты, сети и якорные цепи — что-то такое. В лучшем случае, жалкое самодельное жилье на такой же старой лохани. Оказалось, ошибся. Настоящая самоходная баржа в хорошем состоянии. Речная, и в прошлом, по-видимому, пожарная. Хозяин даже не стал ее перекрашивать. Как была красная, такой и осталась. Надстройка с окнами почти во всю длину корпуса, ходовой мостик в два этажа, а внутри настоящая круизная яхта. Хорошо обустроенная кухня, просторный салон, удобные спальни с туалетами и душевыми, даже джакузи в передней части корпуса.

— Ты о Стефе? — Ухмыльнулся Дюк.

— Я о хозяине этой «яхты»! Он кто?

— Он ливанец, Роб, я у него арабскому учился.

— Ты же, вроде, еще в университете арабский выучил, нет? — возразил Роб.

— Нет, — покачал головой Дюк. — В университетах у нас учат фусха, вернее, аль-фусха. Это литературный язык, на нем способны говорить только очень образованные люди. Читать — это да, его во всех арабских странах в школах учат, а говорить — нет. Сложно. Как неродной.

— Что значит, неродной? — удивился Роб.

— А то и значит! Представь, что французы снова перешли на латынь, вот и будет похоже. Говорят по-французски, а читают и пишут на латыни. Как тебе?

— Понял! — сообразил Роб. Он вспомнил языковую ситуацию в Танзании, и уже не удивлялся. — А что разговорный арабский так сильно отличается?

— Отличаются, — кивнул Дюк. — Как наш от немецкого. И еще учти, разговорных там не один, а много. По традиции называют диалектами, но на самом деле, давно уже самостоятельные языки. Ливанец на слух не всегда поймет саудита или египтянина. Полный облом, в общем, а читают все на одном и том же языке. Вот его мы в университете и изучали. Но мне хотелось научиться говорить, хотя бы на одном из диалектов, а учителей-то и нет. Наши арабы из пригородов, сам знаешь, голытьба. Своего языка толком не знают. Только материться горазды. Вот мне и посоветовали обратиться к Стефану. Он мужик образованный. Полковник, из хорошей семьи, к тому же христианин. Хорошую школу в Бейруте закончил, во Франции в Сен-Сире учился. Теперь здесь живет.

— Так он из Южного Ливана! — сообразил Роб. Он эту историю помнил. Как раз в 2000 все и произошло. Израильтяне ушли из Ливана, и все, собственно. Южан быстро задавили. — Как же их? Джунуби, джануби… Черт! Не помню!

— Не заморачивайся! — усмехнулся Дюк. — Но, если приспичило, их «Джайш Лубнан аль-Джануби» называли. Армия южного Ливана. Но, сам знаешь, эта армия была и кончилась. Впрочем, Стефан успел не только ноги унести, но и кое-что из имущества вывез, — кивнул он на салон-гостиную. — А вот с сестрой проблемы возникли. Ну, я ему тогда и помог. Смотался в Ливан по-быстрому, и все такое…

«Все такое» — могло оказаться чем угодно, но только не увеселительной прогулкой.

— Ладно, проехали! — не стал развивать тему Роб. — Ну, скоро они там?!

Дело шло к часу дня, и желудок напоминал о «наболевшем», все-таки последний раз ели еще в отеле. Самое позднее — часа в два ночи. Пора бы и ленч устроить. Но где там! Дамам простого душа показалось мало. Пошли «успокаивать нервы» в сауну, благо у полковника Стефана Марана на барже даже финская баня нашлась.

А между тем, Роб и Дюк с утра пораньше, то есть, часиков в девять, смотались по-быстрому на Беркс и накупили там, в маленьких магазинчиках верхних улиц много вкусной еды: буханку пшеничного хлеба, масло и сыр, копчености в ассортименте, двухлитровый термос айнтопфа с фасолью, касселером и говядиной, и, разумеется, литр яблочного бренди из Лаге. Напиваться никто и не думал, — ночью им всем предстояло работать, — но вот поднять тонус — совсем другое дело.

И вот все эти чудные вкусности нарезаны и разложены на блюда и тарелки, айнтопф томится в духовке на малом жару, и местный кальвадос остывает в холодильнике, но, увы, дамы задерживаются, и мужчинам остается только одно — ждать.

— Как думаешь, почему они нас сразу не взяли, на марине, скажем, или на заводе? Зачем было устраивать засаду именно в гостинице? — У Роба имелись на этот счет определенные подозрения, но он решил, послушать сначала Дюка. Одна голова хорошо, две — лучше. Особенно, если вторая принадлежит ученому.

— На заводе все-таки вряд ли, — не согласился Дюк. — У Барби там настоящая крепость!

— А они об этом, откуда могут знать?

— Тоже верно, — согласился Дюк. — Но тогда, вопрос сводится к тому, кто они такие, и какими ресурсами обладают?