Пес войны

Но сделать это оказалось не так-то просто, и вовсе не из-за военной мощи коэнцев. Армия повстанцев вновь оказалась на населённых землях, и бывшие рабы опять предались любимому развлечению — со страстью принялись разорять окрестности. Оторвать их от этого увлекательного занятия, пока в округе оставалось хоть что-нибудь неразграбленное и неподожжёное, оказалось невозможно. Несколько деревень, разбросанные по округе поместья… Недавние кандальники не снисходили до разбирательств, коэнцы перед ними или местные жители. Не помогали ни запреты, ни просьбы, а применять наказания предводители пока не решались, понимая, как непрочна узда, в которой они удерживают свою вольницу. Правда, кое-чего им всё же удалось добиться — практически всю добычу их солдаты сдавали в общую казну. Но, видимо, тут играли роль и практические соображения: тащить много добра на своём горбу было тяжело, а генералы клятвенно пообещали провести справедливый раздел по окончании военных действий.

Нельзя сказать, чтобы Гирхарту было жаль несчастных поселян, уютно устроившихся под эгидой Коэны, а теперь угодивших под горячую руку бывших рабов. Что бы там Таскир не говорил про исконное свободолюбие рамальцев, только и мечтающих поддержать восстание, эти добрые граждане не торопились под его знамена. Они могли бы бороться против захватчиков и узурпаторов, но предпочли смириться и довольствоваться участью дойного стада — что ж, это их право. Гирхарта беспокоило другое — грабежи и насилия замедляли продвижение армии, и к тому же без помощи местных жителей неизбежно должны были возникнуть трудности со снабжением. Но тут уж он ничего поделать не мог. Единственным положительным моментом во всём этом было то, что рабы из разорённых поместий присоединялись к его армии, заставляя её неуклонно расти. Случалось, впрочем, что рабы разделяли участь своих хозяев, причём не только домашняя прислуга, которая обычно и не собиралась бросать сытую и спокойную жизнь, но и полевые работники. Похоже, не одни только коэнцы, но и сами рабы видели в других невольниках всего лишь род имущества, которое надлежит крушить вместе со всем остальным добром, вымещая накопившуюся злобу.

Однажды Гирхарт вместе с Арном, взяв по десятку охраны, выехали вперёд, осмотреть усадьбу, в котором предполагалось остановиться. Они опоздали — к их прибытию дом уже горел: высланный вперёд авангард Гирхарта не стал церемониться. Горели хлева, амбары и конюшни, но скот уже наученные бойцы не тронули и вывели из конюшен лошадей, собираясь нагрузить их взятыми в усадьбе ценностями. А вот людей никто щадить и не подумал, так что мёртвые тела предводители увидели задолго до того, как показалась сама усадьба. Трупы были раскиданы по наполовину убранному полю — местные жители занимались своими делами, никак не ожидая появления перед своим порогом вражеской армии. Кое-кто из рабов ещё сжимал в скованных цепями руках серпы. На полукруглых лезвиях была видна кровь — далеко не все позволили зарезать себя, как баранов.

— Зря, — заметил Гирхарт, кивая на ближайшее тело. — Эти бы нас поддержали.

Арн не ответил — только молча пришпорил коня. Гирхарт последовал за ним. Особого сожаления, он, впрочем не испытывал — без лишнего десятка и даже сотни солдат он вполне мог обойтись. Пополнение не гнали — но уже и не звали.

Когда отставший Гирхарт въехал в ворота усадьбы, то увидел дивную картину: перед домом, между разбросанных по всем двору трупов, десяток гвардейцев Арна окружал нескольких человек в разодранной одежде, не подпуская к ним погромщиков. Вид горящего дома заставил Гирхарта досадливо цокнуть языком — он-то рассчитывал сегодня поспать в кровати. Арн, положив руку на рукоять меча, гарцевал рядом с пленными: пожилым мужчиной, женщиной, его ровесницей, и двумя девушками не старше пятнадцати лет. Пленные жались друг к другу, в их глазах стоял ужас.

— Командир! — к Гирхарту бросился человек с наскоро пришитыми на домотканую куртку лейтенантскими нашивками. — Скажи им… Это наша добыча! Это коэнцы, коэнские кровососы! Пусть их нам отдадут!

— Точно! — тут же подхватили голоса со всех сторон. — Натерпелись от них! Отдайте их нам!

Гирхарт огляделся по сторонам, на плотно обступившее их с пленными кольцо людей. Их с Арном охраны — два десятка. Его солдат тут не меньше сотни. Его-то его, и вроде как они ему подчиняются, но… Кто-то, не дожидаясь позволения, уже пытался оттолкнуть защитников, но оружие пока в ход не пошло, хоть и видно было, что от пролития крови их отделяют даже не минуты — секунды. Гирхарт жестом приказал сопровождавшему его десятнику наклониться поближе и шепнул ему на ухо приказ. После чего повернулся к Арну:

— Арн, на два слова. Ребята, пропустите нас, всё у вас будет.

И потянул товарища в сторону. Как только они оказались вне кольца мстителей, десятник Гирхарта махнул рукой людям Арна. Ему даже ничего не пришлось говорить — было видно, что умирать за коэнцев Арновым рамальцам совсем не хочется.