Пес войны

Киджий оказался человеком разговорчивым. Очень скоро Гирхарт уже знал, что его родная деревня зовётся Лиус, что означает «водопады», и что действительно неподалеку от неё имеются аж три небольших водопада; что сам Киджий третий из четырёх братьев, что оба старших уже женаты, а он пока нет, но собирается жениться этой осенью. Потом проводник принялся перечислять своих многочисленных родственников как по мужской, так и по женской линии, но Гирхарт уже не слушал, сосредоточившись на дороге.

Торных путей здесь не было, а то, что именовал дорогой их проводник, было на самом деле извилистой тропой, на которой едва могли разминуться два всадника. Войско растянулось неимоверно, и это Гирхарту очень не нравилось. В невысоком, но достаточно густом лесу на склонах так удобно спрятать засаду, а отбиться от неё будет очень трудно. Пока до головы или хвоста колонны дойдёт, что товарищи в беде, целый полк успеют вырезать. Не то чтобы Гирхарт всёрьез опасался чего-нибудь подобного — горцы его друзья, а законы гостеприимства в горах чтут свято — но боги хранят лишь тех, кто хранит себя сам.

Вечером, на привале, у Гирхарта побывали несколько гонцов. Одни принесли новости о передвижениях вражеской армии, другие были из Коэны. В самом городе ничего нового не произошло, но вот вести с моря были хорошими. Адмирал Искар ничего не смог поделать с пиратами, во всяком случае, пока; более того, морские союзники Тиокреда сумели потопить несколько коэнских кораблей. Хорошие вести пришли и из Эмайи: царь Ваан хоть и попал в окружение, но держался, игнорируя призывы к сдаче. В Коэне всё ещё были настроены довольно оптимистично, но Гирхарт, услышав об этом, только хмыкнул. Он неплохо знал географию и помнил, что местность, где маршал Серлей попытался блокировать войска Ваана, была гористой, а окружение в горах — далеко не то же самое, что на равнине. Собственно, на этом строился и расчёт самого Гирхарта. Мезеры — горы невысокие и достаточно проходимые, даже для чужаков. Если получится у него, то у Ваана, в куда более высоких и скалистых горах Эмайи — тем более.

— Коэнцы приближаются, — доложил очередной горский посланец на четвертый день марша. — Скачут галопом. К тем, что на восток ушли, гонцов отправили, чтоб возвращались поскорее.

— Но вы не волнуйтесь, — усмехнулся Киджий, слушавший их разговор, — их там встретят — мало не покажется.

— Я не волнуюсь. Если и мы, и они будем двигаться по-прежнему, то когда мы с ними столкнёмся?

— Мы не столкнёмся. Я вас такой тропкой проведу, о которой никто из чужих не знает. Надо только поднажать чуток.

— А если не сворачивать на эту твою тропку?

— Вы чё, драться с ними хотите?

— Именно, — подтвердил Гирхарт, — так когда и где?

— Послезавтра, — в голосе Киджия слышалось искренне недоумение. — В Красном урочище.

— Расскажи про него. Или лучше нарисуй.

Проводник неумело взял стиль, повертел в руках, посмотрел на придвинутую восковую табличку и, вздохнув, начал:

— Значит, так. Вот здесь урочище, здесь оно сужается, здесь — разделяется, Красное дальше идет, а тут от него Слёзное ущелье отходит. А вот тут перед ущельем — Медвежья гора. Она и впрямь на лежащего медведя смахивает.

— Дороги, тропы есть?

— А как же. Вот тут дорога, и вот…

— Ну что ж, — задумчиво сказал Гирхарт, глядя на кривые неровные линии примитивного чертежа, — сгодится. Знаешь, Киджий, нам надо оказаться там раньше них. А когда отведёшь нас, дай знать своим, чтоб были наготове, как договаривались. Мне понадобится ваша помощь.

— Засаду хотите устроить? — с понимающим видом спросил горец.

— Нет, не засаду, хотя… Можно и так сказать.

Через день ускоренного марша армия перевалила седловину и оказалась в долине перед Красным урочищем. Места оказались красивейшими. Некрутые склоны покрывали густые заросли цветущего шиповника и дикого винограда, по дну Слёзного ущелья струился небольшой поток, расширявшийся при выходе в урочище в мелкую и быструю горную речку, с громким плеском бегущую между камней. Медвежья гора, невысокая и пологая, скорее напоминала большой холм. Никакого сходства с медведем Гирхарт в ней не нашёл, но возможно, он просто смотрел не с той стороны. Она сплошь заросла кривыми деревцами можжевельника, но прямо напротив ущелья на ней имелась большая, до самой вершины, проплешина. Посредине склона из земли бил родник, и крохотный ручеёк сбегал вниз, чтобы, пробравшись по дну Красного урочища, влиться в Слёзный поток.

— Отлично, — сказал Гирхарт, остановившись возле источника. — Даже лучше, чем я думал. Прекрасное место для лагеря.

— Да, место действительно неплохое, — осторожно согласился сопровождавший его высокий, светловолосый полковник Марх, командир одного из кавалерийских полков. — Но, мой генерал, разумно ли мы поступим, расположившись здесь?

— Конечно, неразумно. Это место — для лагеря коэнцев, по крайней мере, я очень на это надеюсь. А сами мы расположимся в Красном урочище.

— В Красном урочище? Но, господин генерал, это же ловушка! Стоит врагам перекрыть оба конца — и мы окажемся между молотом и наковальней.