Песчаное небо (СИ)

— Ты утратил часть массы, человек, — произнесла она мягким, тягуче-электронным голосом, и я замер. Этот, самый наисладчайший, чувственный голос предназначался лично для меня, я сам его когда-то выбрал.

— Реализация твоего потенциала в условиях повышенной гравитации пагубно сказывается на жизненных показателях, — продолжила она. — Прискорбно, что ваша трудолюбивая раса не практикует многосуточный сон. Чрезмерная работоспособность при отсутствии врожденно восполняемых ресурсов — увы, деструктивна. Я же спала плодотворно, мне снились воды родного Карванга.

— Мда, — хмыкнул я, вставая и машинально массируя шею, — нам обычно снится не рокот космопорта, дело ясное. Я до сих пор диву даюсь, как вы умудрились стать технарями, живя в основном под водой.

— Ну, — усмехнулась Цейса, задвигая в специальную нишу ненужное ей кресло, — есть информация, что до появления наших технологий человечество не оставляло попыток исследовать свой океан с помощью примитивных батискафов. Мы рассудительней и практичней вас, поэтому свои атмосферные батискафы рационально вживили себе в организм.

Я не слушал ее. Вернее, слушал — но не что, а как она говорит. Этот голос звучал для меня совершеннейшей музыкой. Говорила Цейса как небольшой оркестр — дублирующие подголоса окрашивали ее эмоции в тот или иной чувственный оттенок: некоторые голоса дышали в такт, в унисон, некоторые — в контрапункт, некоторые — едва слышно пели. Я ей как-то предложил озвучивать земные книги или инопланетные фильмы, но кибернетик снисходительно отказалась. Тогда я предложил ей прочитать землянам лекцию по кибернетике — обещала подумать. М-да, после такого голоса и ее прикосновения уже не казались столь тягостными.

Я с удовольствием поболтал бы еще, но у меня давно уже слипались глаза. Пожелав Цейсе удачной вахты, я побрел к себе, размышляя по дороге: что будет делать Фарч, когда этот сладкоголосый мозг всех кибернетических узлов «Цветущего», как-нибудь ненароком придушит меня насовсем. И готов ли я на это, если во время последнего приветствия будет звучать какая-нибудь любимая песня в исполнении дессмийки.

Короче говоря, за время полета произошло мало интересного. Зато систему карлика все изучили досконально. Отдельными членами экипажа в беседах меж собой выдвигались глубокомысленные гипотезы и научные выкладки, предположения и стратегические варианты высадки. Я слушал все это вполуха, особо не вникая в возможные перипетии поисков: мое дело — довести корабль до места, а там пусть разбираются те, кто в таких рейдах хоть что-то смыслит. Мы с Плухом — вчерашние студенты и заумные беседы жалуем не столь охотно, как наши мудрые звездные аксакалы: Севи, Цейса и Гасс. Численность их вылетов на разных кораблях и в разных экипажах давно перевалило за тысячу, и — ясно дело — им было с чем сравнивать.

За неделю до точки рандеву, когда местное солнце выросло уже до размеров теннисного мяча, вахта моя озарилась ярким эпизодом. Этот треклятый карлик, грубо говоря, слепил нам «глаза» — отслеживать опасные объекты становилось все труднее. И сложность обнаружения заключалась даже не в свете звезды, а в ее излучении: наши поисковые лучи начали, так скажем, сходить с ума — а это грозило крупными неприятностями. Я, как заведенный, раз за разом выстраивал поступающие данные хоть в какую-то ясную картину, и, наконец, углядел что-то серьезное. Откинулся на спинку кресла, подумал, нахмурился и снова впился взглядом в виртэкран — что-то больно большой булыжник маячил у нас на пути: таких не бывает. В смысле, такие глыбы обычно куда-то летят, а не торчат прямо по курсу недвижимые, как урна на остановке общественного транспорта. Маяк? Очень похоже.

Я опять перепроверил цифровые столбцы, почертил траектории, погонял анализатор и нахмурился уже окончательно. Палец мой ткнулся в кнопку корабельной трансляции — в последний раз эту кнопку нажимали чуть ли не полгода назад.

— Капитан и пилот, пройдите к центральному пульту.

Было, конечно, в этом вызове что-то мальчишеское. Я не удивился, когда абсолютно все высыпали из своих кают и как бы занялись своими делами неподалеку от рубки. Лаугхи, раздраженно зыркнув на зевак, подошли к пульту. Передвигались они с трудом, но вполне привыкнув к почти двойному тяготению. За эти месяцы мы весьма активно накачали себе ноги.

— На пути следования обнаружен крупный объект, размеры соизмеримы с «Цветущим» — метров шестьдесят в диаметре. Время подлета — двадцать восемь часов. Прямого столкновения мы избежим, но в районе объекта также присутствуют и мелкие фракции, и их там много, можем задеть. Похоже, маяк сигналит именно из этого скопления.

— Скорость фракций?

— Практически нулевая, относительно… звезды.

Фарч взглядом указал Плуху на соседнее кресло. Тем временем к нам приблизилась Цейса. Обмусолив нас троих разом, она обратилась к Фарчу.

— Капитан, разрешите произвести ментальное сканирование объекта. — Голос ее и в помине не имел чувственных оттенков, лишь механическую сухость и деловитость.