Песчаные короли

— А случайно не “Нефертити”? — подсказала Зефани.

— Да, именно так. “Нефертити”.

— Боже мой! И Диана… Не удивительно, что она тогда так смеялась! — воскликнула Зефани.

— Фирма под названием “Нефертити” звучит для меня более абсурдно, чем странно, — сказал отец. — Чем она занимается?

— О милый папочка, где ты живешь? Это же один из самых известных салонов красоты в Лондоне. Страшно дорогой и фешенебельный.

Смысл сказанного не сразу дошел до Френсиса, но когда он все понял, на его лице отразилась борьба самых разнообразных чувств. Сначала он молча смотрел на дочку, словно мгновенно потерял дар речи. Наконец отвел взгляд. Потом вдруг наклонился вперед, закрыл лицо руками и начал смеяться, истерично всхлипывая.

Зефани и Пол встревоженно поглядели друг на друга. Затем Пол приблизился к отцу и положил ему руку на плечо. Френсис, казалось, ничего не заметил. Пол нажал сильнее и немного потряс.

— Папа! — позвал он. — Успокойся!

Зефани подошла к буфету, дрожащей рукой налила в бокал немного бренди и протянула его Френсису. Тот уже сидел прямо, по его щекам текли слезы. Он взял бокал и одним глотком выпил почти половину содержимого.

— Извините, — сказал он. — Но ведь смешно же, правда? Все эти годы… Все эти годы сохранять в тайне… Величайшее открытие столетия… никому ничего не говоря… И вдруг такое! Забота о красоте… Смешно, правда? Как вы считаете, ведь смешно?.. — Он снова начал смеяться.

Зефани обняла его и прижала к себе.

— Тс-с, папа. Ляг и попробуй расслабиться. Вот так, милый. Выпей еще глоток. Тебе станет лучше.

Френсис откинулся на спинку дивана. Поглядел на дочку. Поставил пустой бокал на пол и взял руку Зефани. Глядел на руку какую-то минуту. Потом поднес ее к губам и поцеловал. И сразу же посмотрел на портрет жены.

— О боже! — проговорил он и зарыдал.

Через полтора часа, после сытного ленча, Френсис полностью пришел в себя и снова повел своих детей в кабинет, чтобы рассказать им о своих исследованиях.

— Как я вам уже говорил, — начал он, — я внес в открытие лейкнина немного. Все началось со случайности, и Диана, как выяснилось, тоже сумела этой случайностью воспользоваться. Самое трудное началось, когда я понял, что именно открыл.

Сейчас на научном горизонте намечается с полдюжины важнейших открытий, однако ничего не делается, чтобы подготовить к ним человечество. Идея антигерона того или иного типа, наверное, уже давно возникла, однако я не слышал, чтобы кто-нибудь серьезно задумывался над теми проблемами, которые он с собой принесет. У меня самого не было ни малейшего представления, как поступить с антигероном, и чем больше я думал об этом, тем сильнее тревожился, ибо понимал, как огромен диапазон действия этого вещества. Оно не дает такого яркого зрелища, как атомный фейерверк, но, уверен, оно еще более взрывоопасно и одновременно куда важнее и потенциально благороднее…

Но представьте себе, какова будет реакция на обнародование такого материала… реакция на то, что найден способ продления человеческой жизни. Это будет то же самое, что пожар в прериях. Подумайте, как будут расписывать это газеты. “Одно из самых заветных мечтаний человечества наконец осуществилось!” Вообразите двадцать миллионов экземпляров газеты “Ридерс Компакт”, которые провозглашают на десятках языков: “Ты тоже можешь быть Мафусаилом!” Хитрости, интриги, подкупы, возможно, даже побоища — вот во что ударятся люди, чтобы первыми урвать хоть несколько добавочных лет, и хаос охватит мир, который и так уже перенаселен из-за высокой рождаемости. Перспективы были и остаются ужасными. Три или четыре столетия назад мы, возможно, могли бы противостоять и овладеть ситуацией, но теперь, в современном мире… Все это вызывало у меня ночные кошмары. Вызывает и теперь иногда…

Но это еще не самое худшее. Сделать открытие не в том столетии — это плохо, но я сделал еще хуже: я открыл не тот антигерон.

Я уверен, что если уж существует одно такое вещество, то могут быть и другие. Они могут быть более или менее эффективными, однако они должны быть. Основные трудности с лейкнином заключаются в том, что его получают из особого вида лишайника, который нам присылает ботаник-путешественник Макдональд. Но, насколько известно, этот лишайник растет только небольшими колониями на территории в несколько квадратных миль. Иными словами, его количество мизерно. То, что есть, надо законсервировать. Кроме того, нельзя чересчур часто собирать урожай. Согласно моим данным, если собирать весь лишайник, его хватит для лечения, скажем, трех или четырех тысяч человек и не больше.