Песчаные небеса

Монстр несся прямо на Конана, явно не видя человека и ничего не соображая от боли. Киммериец решил, что на сегодня с него ударов об стенку хватит, и резво отскочил в сторону, огрев при этом обезумевшего демона своим новым оружием по загривку. Человеко-ящер со всего размаха врезался в стену пещеры, как раз в той стороне, где только что стоял Конан, отлетел назад и упал на спину. Торчащий из горла демона меч вонзился еще глубже, причиняя чудищу невероятную боль. Лежа на спине, монстр ухватился своими безобразными передними лапами с бугристыми суставами прямо за лезвие клинка, отхватив себе при этом два или три пальца и сильно порезав остальные. Темная кровь вязко стекала по клинку и сочилась из порезанных пальцев бьющегося на полу демона.

Даже и не вспомнив, что лежачего бить нехорошо, варвар бросился на него, осыпая градом ударов, не достигавших, однако, цели. Твердую чешую импровизированное оружие пробить не могло, оставляя на ней лишь неглубокие зарубки. Заметив, наконец, прыгающего вокруг человека, ящер, взъярившись, нашел силы подняться на ноги и броситься на противника. Конан каким-то чудом успел увернуться и, растянувшись на полу, замереть, помня, что зеленый урод видит исключительно то, что движется.

“Так… Заколоть я его не могу, тем более той дрянью, что мне досталась вместо меча. Если буду двигаться, рано или поздно это плохо кончится: убить демон меня, может, и не убьет, а вот к стенке приложить сумеет так, что потом месяц не отлежишься! А потом осмелевшие джавиды выскочат из темноты, и прирежут… – чудовище, не видя человека, снова принялось за свои бесплодные попытки выдернуть глубоко засевший клинок, – и что теперь делать?..”

Стараясь двигаться как можно меньше, чтобы не привлечь нечаянным шорохом или слишком резким движением внимание демона, киммериец приподнялся на руках и осмотрелся – не показались ли джавиды? Но маленькие обитатели подземелья не выходили в зал, явно наблюдая за схваткой из безопасного и темного коридора. Зато на глаза северянину попался чадивший факел из числа тех, которые не затоптал метавшийся по пещере человеко-ящер.

“А ведь если света не будет, демон меня не разглядит… Наверное… Зато я-то его увижу! Там и разберемся…”

Отбросив бесполезный обломок древка, Конан стремительно вскочил на ноги, бросился к ближайшему факелу, сбил его и принялся затаптывать. Он успел погасить таким способом уже почти все факелы, когда монстр в очередной раз заметил движение в зале и кинулся на столь долго сопротивляющуюся добычу. Киммериец попытался отмахнуться горящим факелом, но, видя, что попытка обречена на провал, не нашел ничего лучшего, чем ткнуть пылающим оконечьем чудищу прямо в распахнутую, наполненную пузырящейся розоватой пеной пасть, пытаясь выиграть хоть немного времени. Случившееся потом поразило даже видавшего виды северянина: факел исчез в бездонной глотке чешуйчатого гада, а мгновение спустя своды пещеры потряс странный звук, напоминающий многократно усиленный хлопок проколотого бычьего пузыря. Там, где только что стоял человеко-ящер, вдруг вспыхнул и, взметнувшись к потолку, моментально погас пламенный шар, а дымящиеся ошметки разлетелись по всему залу.

– А где меч? – мрачно спросил у самого себя Конан, озирая образовавшуюся в середине пещеры изрядных размеров яму и раскиданные вокруг бесформенные куски обгорелого мяса. Один из факелов чудом остался гореть, и, взяв его в руку, киммериец начал обшаривать пещеру. Меч нашелся в другом конце зала, наполовину ушедшим в стену, вокруг лезвия расходились в стороны извилистые трещины. Вытащив клинок, Конан убедился, что оружие почти не пострадало, за исключением едва заметных зазубрин.

Надо было возвращаться. Подземелья раваха и так преподнесли уже много неприятных сюрпризов, а нарываться на новые приключения у киммерийца не имелось никакого желания. Сомневаться же, что джавиды могут снова попытаться пронять незваного гостя, натравив на него что-нибудь подобное вызванному при помощи темной магии демона, не приходилось. Киммериец и так узнал все, что ему было нужно – Мирдани везли в Султанапур, к Турлей-Хану, и искать ее следовало именно там. Ну, и потом, перед глазами Конана так и мерцали десятки тысяч золотых туранских империалов, которые можно было выручить у любого ювелира за кувшинчик из белого золота. И пусть джавиды не мечтают, что их волосатые лапы будут держать сей сосуд – карликам он не нужен, это точно!..

Джавиды, видимо, сообразив, что с Конаном лучше не связываться, присмирели и затаились в темноте, не решаясь показаться на глаза человеку, повергшему демона, в которого они вложили столько труда и магической силы…

Конан подошел к коридору, ведущему в сторону дворцовых подземелий, и пнув ногой труп Самила, проворчал:

– Стоило обзавестись рабом, как его тут же порешили! Пусть теперь джавиды его и хоронят, а если появится желание, могут и пообедать…