Песчаные небеса

Наверху случилась некоторая заминка, и Конан решил было, что ждать придется долго – пока сообразят, пока пошлют за шейхом… Но не успел он пробормотать и пяток самых изощренных словечек, касавшихся ума, физических достоинств и родословной тупоумных зуагиров, как вдруг сверху полетела добротная, с увязанными через каждые полтора локтя узлами, веревка, и Конан понял, что в оазисе его имя пока не успели позабыть.

– Добро пожаловать, господин! – высокий смуглый зуагир (надо полагать, занявший место бедняги Самила) склонился перед Конаном, едва тот выбрался на поверхность. Киммериец быстро огляделся и удивленно хмыкнул. Что ни говори, а Джафир за последнее время сделал многое, для того, чтобы обезопасить свой дворец: кусты жасмина, закрывавшие раньше часть сада, куда вел ход джавидов, были беспощадно вырублены, сама дыра в земле закрывалась тяжеленным, со стальной оковкой по краям, люком. Мелькнула мысль, что если бы пришлось и дальше прорубать себе проход наверх мечом, то он провозился до самого заката. А в саду сейчас находилось столько стражи, что хватило бы на охрану дворца самого эмира султанапурского. И у многих луки и копья были направлены на Конана.

Зуагир с павлиньим пером на тюрбане вопросительно смотрел на варвара, и тот, решив, что восточная вежливость сейчас явно неуместна, прямо перешел к делу:

– Мне нужен сиятельный шейх Джафир аль-Баргэми. Быстро отведи меня к нему!

– О почтеннейший! Твой слуга Райдид аль-Асар готов служить и исполнить любое твое желание, – Конан понял, что Райдидом кличут как раз этого смуглого красавца, возглавлявшего насупленных и сердитых стражей, и уже начал морщиться, предвидя длинную, изысканную, но пустую речь. А Райдид, сложив ладони на груди, продолжал, ничуть не обращая внимания на скривившегося гостя из подземелья:

– Мы счастливы почтить могучего победителя раваха и спасителя…

– Короче! – рявкнул Конан. – Где шейх?

Стражник запнулся, выдавил кислую улыбку (ну что с дикаря возьмешь?!), но величавого тона не изменил, сказав:

– Мое сердце тонет в источнике сожаления, о воитель, но мудрого шейха нет в крепости Баргэми. Вчера на восходе он уехал, а куда – то мне неведомо. Шейх Джафир взял с собой лишь шестерых лучших воинов и ускакал в пустыню, на восход…

– Так…. – только и сказал Конан. Он-то надеялся получить от Джафира помощь – если уж не золотом, то хотя бы конем. А теперь даже о верблюде, видимо, мечтать не придется. Изволь до Султанапура пешком добираться! Эти скупцы-кочевники, небось, и самого тощего мула пожалеют. Однако, следующие слова Райдида развеяли мрачные мысли киммерийца:

– Почтенный! – начал стражник. – Шейх Джафир предупредил нас, что, если ты появишься с добрыми вестями или даже дурными, то люди рода аль-Баргэми должны выполнить все твои просьбы. Но мы не ждали, что ты придешь… – Райдид выразительно глянул в сторону черневшего провала. – …придешь оттуда. У меня приказ – убивать каждого, кто попытается придти в наш оазис из подземелий. Там живут одни враги…

Конан прищурился, внимательно посмотрел на стражника, и усмехнулся.

– Все просьбы, говоришь? Хм…

– Что пожелаешь, почтенный! – поклонился Райдид. По лицу зуагира было видно, что его терзает желание задать Конану множество вопросов, но врожденная вежливость восточных кочевников не позволила спрашивать гостя первым, до поры, пока он сам не начнет рассказывать.

– Бассейн, много еды, вина и свежую лошадь, – решительно заявил киммериец, подумав, что пользоваться гостеприимством Джафира и его людей можно с полной бесцеремонностью. – И еще новую одежду!

– Будет исполнено, господин, – снова поклонился Райдид, во взгляде которого тонко смешивались удивление и некоторая брезгливость. Одеяния Конана и впрямь больше подошли бы беглому рабу, а о том, что он таковым ныне и являлся, киммериец предпочел умолчать… Пускай и короткое, пребывание на медных каторжных копях превратили некогда добротную одежду варвара в ветхие лохмотья, к тому же донельзя грязные и попахивающие характерным ароматом общей пещеры…