Песчаные небеса

Первым опасность почуял Мораддин. Со стороны длинной сводчатой галереи, шедшей вдоль всего первого этажа дома Радбуша, доносились неясные шорохи и лязг железа. Конан, шедший вслед за своим бывшим надсмотрщиком, решил было, что в той стороне находятся уцелевшие после разгрома дворца люди или кто-то из раненых пытается выползти во двор, а затем на улицу, но Мораддин, подняв ладонь, остановил киммерийца, прислушался, а потом едва слышно прошептал:

– Шесть человек. Все вооружены и, как я понимаю, никто из них не ранен…

Конан не успел подивиться, откуда его спутник знает такие подробности, потому что Мораддин, схватив варвара за запястье, быстро потянул за собой к коридору, уводящему в западную часть дворца. Киммерийцу пришлось последовать за ним, но для порядка он нагнулся и прошипел:

– Куда тащишь? Выход в другой стороне!

– Помолчи, пожалуйста, – пробурчал Мораддин. – Всем сердцем чувствую, что через главные двери нам уже не выйти. Где шестеро – там и шестьдесят. Я тут видел еще парочку выходов…

Они прошли еще с десяток шагов, миновав коридор и оказавшись возле лестницы наверх. Тому, что на нижних ступенях лежали двое мертвецов, уже никто не удивился. Тут Конан резко остановился, вспомнив кое-что важное.

– Э, постой! Где здесь женская половина?

Мораддин запнулся от неожиданности о край ковра, а потом несколько удивленно взглянул на варвара снизу вверх.

– Тебе не кажется, что это несколько не вовремя? – спросил он. – Неужто так не терпится?

– Заткнись, – рыкнул Конан. – Я не о том! В доме была женщина, которую похитили из семьи, и я должен вернуть ее.

Мораддин вздохнул, оглянулся и, после некоторого раздумья, указал на лестницу, ведущую ко второму этажу.

– По моему, там, – он потянул носом воздух и сказал уже увереннее, – точно, наверху. Попахивает благовониями и ароматическими маслами… Идем?

Конан рванулся вверх по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени. Когда он оказался на верхней площадке, то увидел массивную дверь, выложенную плитками самоцветных камней и, само собой разумеется, труп стражника. Этот был убит особенно необычно и изощренно – из пустой, вытекшей глазницы торчала длинная металлическая игла. Киммериец уже собирался толкнуть дверь, предварительно сняв с ручек саблю незадачливого стража, положенную на них сверху так, чтобы створки было невозможно открыть изнутри, когда сзади послышался голос Мораддина.

– Удивляюсь, какими искусниками были нападавшие, – он кивнул в сторону мертвого охранника. – Метательные иглы с ядом употребляются лишь в одной провинции Кхитая, и обращению с ними надо учиться долго… А ему прямо в глаз попали. Что стоишь, давай полюбопытствуем, как там внутри, – Мораддин тихонько толкнул дверь ногой, и, решительно отстранив Конана, юркнул в узкий коридор первым. Не привыкший идти в арьергарде киммериец мигом догнал Мораддина и, хмыкнув, буркнул:

– Так кому тут не терпится?

– Я думаю, ему, – спокойно сказал Мораддин, указывая в стенную нишу. Там, забившись в самый дальний угол, сидел человек, судя по напряженному, шумному дыханию, живехонький, и, может быть, даже здоровый. – А не терпится ему очень быстро и коротко рассказать нам о произошедшем…

Могучая рука киммерийца выволокла из щели человека, по ближайшему рассмотрению оказавшегося пожилым евнухом в темных длинных одеяниях. Старикашка трясся от ужаса, взирая на двух вооруженных людей так, словно они были демонами Нергала, явившимися забрать его живьем в царство теней.

– Ты кто? – рявкнул Конан и тут же получил от Мораддина локтем под ребра. Вспомнив, что поблизости уже вовсю разгуливает городская стража, варвар понизил голос, и, тряхнув евнуха за воротник, повторил:

– Ты кто такой?

– Я Габир ад-Дин, – пропищал толстяк, с нескрываемым страхом поднявший глаза на Конана. – Я служу евнухом в серале…

– Служил, – бессердечно поправил Конан. – Ты знаешь, что произошло во дворце?

Старик, пытаясь унять дрожь в голосе, пару раз шумно выдохнул, а затем тихонько сказал:

– Я не видел, как они напали. Стражу перебили очень быстро, а потом ворвались сюда…

– Кто – они? – снова потряс евнуха за шиворот киммериец. – Как выглядели?

– Они походили на людей, живущих на востоке. По-моему, на кхитайцев… Человек восемь, может быть, больше. И с ними один – явно их хозяин – этот, скорее всего, туранец. Пришли, напугали женщин, едва не убили меня… – старец бормотал все тише, и Конану приходилось подбадривать его речь легкими пинками. Евнух был напуган так, что боялся даже слово лишнее о неведомых налетчиках обронить. – А новая жена господина Радбуша обрадовалась, заплакала и ушла вместе с ними…

– Что? – снова повысил голос Конан, почувствовав подозрительное. – Ее имя? Имя новой жены?

– Мирдани… – выдохнул евнух. – Она из племени зуагиров…

– Кром! – схватился за голову киммериец. – Да что, в конце концов, происходит? Ты уверен, что напавшие на дом люди были кхитайцами?

– Да, – едва не плача, простонал старик. – Они говорили между собой на своем языке, а я знаю достаточно слов по-кхитайски, чтобы опознать это наречие… У господина несколько жен из Кхитая…