Песчаные небеса

– Пошли! – варвар махнул рукой, и пружинистой походкой зашагал вверх по улице, не забывая посматривать по сторонам. В посольском квартале патрулей было значительно меньше, нежели вокруг домов городской знати и вельмож, но нарываться на очередные неприятности не хотелось.

– Подожди-ка, пожалуйста, – сказал Мораддин. – Сейчас отправлю лошадей в другую сторону, чтобы не навели на след, и пойдем.

– Это как? – заинтересовался киммериец, обернувшись. – Напугаешь?

– Наподобие, – буркнул полугном, и, прикрыв глаза, сложил ладони возле рта лодочкой, быстро что-то прошептав, а затем дунув в сторону взмыленных и тяжело дышащих лошадей. Те подняли головы, огляделись, а затем, к удивлению Конана, легкой рысью уверенно отправились в сторону, откуда только что прискакали.

– Магия? – настороженно спросил варвар.

– Да какая там магия! – отмахнулся Мораддин. – Так, умение от предков. Лошадки вернутся к хозяевам. Я много кем побывал за свою жизнь, но становится конокрадом не хочу. Не в наших это традициях…

– Ну-ну, – только и сказал киммериец. Интересно, “наши традиции” – это чьи? Гномьи, что ли? Конан помнил встреченного однажды гнома, именем Алвари – маленького рыжего негодяя, который был куда менее разборчив в средствах достижения цели. Впрочем, у подгорного народа много разных племен, и среди них встречаются свято чтящие законы, запрещающие брать то, что принадлежит другим, также часто, как подлецы, воры и прохвосты… Варвару отчаянно не терпелось расспросить Мораддина о его происхождении, но времени пока для этого не было. А в родстве его с бородатыми рудознатцами киммериец уже не сомневался – пусть и ростом повыше, да и человеческого в Мораддине много, но внешность и некоторые типичные гномьи повадки выдают.

Они двинулись по улице, мимо купеческих и посольских домов. По мнению Конана, уже давно перевалило за полночь, и, соответственно, во “Вратах Ста Удовольствий” сейчас самое веселье, даже несмотря на последние события в городе. Разве что военных да офицеров городской стражи поменьше, а то и совсем нет. Ну и отлично – не придется пробираться в дом будто ворам. Но все одно надо будет идти не через парадную дверь…

– Видишь? – киммериец указал пальцем на роскошное здание вдалеке с двумя вычурными красными лампами у входа. – Нам туда.

– Забавно, – чуть улыбнулся Мораддин. – Надежное убежище, говоришь? У тебя там что, друзья?

– Подруга, – уклончиво сказал Конан. Он не сомневался, что Стейна примет их обоих, но варвар хорошо и ясно представлял, в какие слова хозяйка “Врат” облечет вполне справедливое недовольство новым и опасным постояльцем.

– Именем эмира! Вы, двое – стоять! – голос прогремел из темного проулка, в котором скрывался наряд стражи. Оттуда им прекрасно была видна вся улица и каждый прохожий, а сами стражники оставались в тени, почти невидимые и незаметные. Мораддин, не раздумывая ни единого мгновения, повернулся и шагнул навстречу вышедшему из темноты офицеру, а Конан, недобро ощерясь, уже положил ладонь на рукоять скрытого под плащом кинжала.

– Кураб дазах, – видимо, эти слова Мораддина были одним из тайных паролей, потому что лицо десятника, за спиной которого маячили еще четверо вооруженных туранцев, недоуменно вытянулось. Сделав паузу, полугном чуть поклонился офицеру, и сказал:

– Мое имя… Сах-ад-Дин, капитан хэрда Аграпура, – он ткнул рукой в стоявшего рядом Конана, добавив, – этот человек со мной. У нас свободный проход через посты.

Десятник помолчал, оглядывая подозрительных субъектов, а потом медленно и тяжело произнес:

– Пароль изменен шесть дней назад. Капитан хэрда его величества не может не знать об этом… Говори правду, недомерок, кто ты такой и почему используешь чужое имя?

Офицер едва заметным движением руки дал понять своим, что задержаны необычные и вызывающие сомнения люди. Стражники, выступив из полумрака переулка и обнажив оружие, встали по сторонам, закрывая Конану и Мораддину путь к отступлению.

Киммериец еще раз убедился в незаменимости нового напарника. Собственно, пока Конан выхватывал меч из ножен за спиной, Мораддин голыми руками уложил двоих стражников, а с ними и офицера. Первый беззвучно отлетел к стене купеческого дома, пораженный молниеносным ударом под ребра справа, второго Мораддин завалил на землю в прыжке, попросту сломав ему шею доселе невиданным киммерийцем приемом – локоть полугнома ударил туранцу в левый угол нижней челюсти, а вторая его рука в этот же момент коснулась правого виска стражника, в результате чего голова неестественно вывернулась и послышался короткий, но ясно различимый хруст позвонков. Мигом позже подошва сапога бывшего гвардейца Илдиза соприкоснулась с физиономией десятника. Конан искренно удивился, увидев, как офицер падает на мостовую, прижав обе руки к глазнице, из которой хлынула кровь вперемешку с содержимым глазного яблока.