Песчаные небеса

Полугном неодобрительно покосился на варвара, но ничего не ответил и, тщательно осмотрев пол, обнаружил, что края одной из старинных каменных плит неплотно прилегают к соседним. Вынув кинжал, он постучал рукоятью по камню, и по гулкому звуку понял, что под плитой пустота.

– Подождем, – буркнул Мораддин. – Если джавиды здесь, то должны откликнуться…

Договорить он не успел, ибо родичи Ниорга и в самом деле откликнулись, разве что не совсем обычным, на взгляд киммерийца способом. Плита начала медленно подниматься, сдвигаясь в сторону и открывая зиявший провал, а из темноты его показалось такое чудище, что даже попривыкший за годы странствий к подобным зрелищам Конан, выругавшись на родном наречии, вскочил и, выхватив меч, попятился к выходу. Мораддин, и тот отступил на несколько шагов, изменившись в лице при виде невероятно безобразного черного чудовища. Ребристый костяной панцирь полностью закрывал темное тело, а из-под переднего края его высовывалась небольшая безглазая голова, которая, казалось, состоит из одних зубов – прямых, как кинжал, и длиной не меньше ладони; четырехпалые когтистые лапы вцепились в края отверстия. Монстр еще шире разинул пасть и, брызгая слюной, издал булькающее рычание. Неожиданно рядом с отвратительной тварью появилась знакомая носатая физиономия Ниорга.

– А, пришли! – обрадовано прошепелявил джавид и бесцеремонно оттолкнул водившего головой вправо-влево зверя. – Не бойтесь, он ручной. Да заткнись ты, чучело!

«Чучело» клацнуло зубищами, рык и шипение смолкли, а затем оно медленно скрылось под землей. О присутствии зверюги теперь напоминало только тихое поскребывание, доносившееся из провала.

– И много у вас таких… ручных?.. – сглотнув слюну, спросил киммериец, подходя поближе, но меч на всякий случай не пряча.

Ниорг выбрался из подземелья, сощурил маленькие глазки, превратившиеся в узенькие щелочки, и насмешливым тоном ответил:

– Ах, варвар, у нас под землей и не такое встречается…

– Да я знаю, – оскалился Конан, вспомнив человекообразного ящера-демона, которого джавиды натравили на него в день похищения Мирдани. – И все же, что это за дрянь?

– Вроде сторожевой собаки, как у людей, – небрежно бросил Ниорг. – Только посообразительнее и не линяет – шерсти нет.

Тут старый джавид, близоруко щурясь, оглядел зал, приметил Мораддина, и Конан, скривив губы, понаблюдал за трогательной встречей двух старых приятелей – Мораддин едва не расцеловал волосатого джавида, а тот, в свою очередь, готов был залиться от счастья слезами. Дождавшись, когда они успокоятся, Конан без обиняков заявил:

– Ну, хватит. К делу. Ниорг, дорогуша, ты в этой башне давно сидишь, и… гхм… песик твой?

– Как и обещал, дожидаюсь тебя или Мораддина со времени нашей последней встречи…

– Значит, должен был слышать, что стряслось прошедшей ночью или утром, – варвар кивком головы указал на три трупа, валявшиеся у стены. Ниорг мигом обрел серьезный вид, проковылял к телам и всмотрелся в их лица. Некоторое время он молча разглядывал Дагарнуса, а потом уставился на киммерийца, раскрыв рот.

– Это ты убил… его?

– Нет, я хотел узнать о его смерти у тебя.

– Да знаешь ли ты, варвар, чьи презренные останки лежат у моих ног, оставленные на растерзание шакалам?

– Ну? – насторожился Конан, чувствуя, что узнает сейчас о Дагарнусе что-нибудь новенькое, еще больше запутающее историю с сокровищем джавидов. Так оно и случилось.

Выдержав торжественную паузу, старый Ниорг значительно потряс в воздухе кулачками и выговорил:

– Отца сего негодяя звали Дуалкамом, а сам этот человек навлек на мой род, род Нирафа, проклятие Нейглама!

– О, боги!.. Опять! – простонал киммериец.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Да-да! – не обратив внимания на горестное восклицание киммерийца, продолжил Ниорг. – Это человек, по вине которого один из самых знатных родов гномьего племени вынужден прозябать в омерзительном образе джавидов!

Мораддин подошел к Конану и положил ему руку на плечо.

– Видишь, как все просто!

– Я сам! – вскрикнул киммериец и провел обеими ладонями по лицу. – Никакого Страбонуса со своим магом тут и близко не было, Дагарнус все выдумал, задурил мне голову своими деньгами, и если бы не Ниорг со своей слюнявой сказкой про бедных маленьких гномиков… Не-ет, так меня еще никто не дурил! Жаль, что не я прибил это отродье Сета!

Конан с силой пнул труп Дагарнуса. Ниорг, вздрогнув, как ошпаренный, когда киммериец столь неучтиво отозвался о трагедии его рода, медленно повернулся к нему и, задрав подбородок, произнес:

– Быть может, презренный сын Дуалкама, нарекший себя Дагарнусом, и сделал тебе, варвар, много зла, но это не повод, чтобы оскорблять достоинство гномьего народа! А за это мы караем жестоко, очень жестоко!