Песчинка. Пустой мир

– Не может этого быть! Я не смогу безопасно посадить самолет, если не увижу полосы, – раздосадовано, словно в диспетчерской сидел профессионал, а не обыкновенная девушка, кричит пилот. – Пробуйте еще!

Делаю еще несколько попыток, но безуспешно. Горят только стоп-огни, которые излучают красный свет.

– Не получается, – сокрушаюсь в трубку. – Как же вам удавалось раньше летать и сажать самолет?

– Я всегда действовал четко намеченному плану и сажал самолет только днем при ясной видимости. Сейчас непредвиденная ситуация, отсюда и проблема.

В диспетчерской на десять минут становится тихо. Пилот думает над проблемой, я тоже. Эльбрус свернулся калачиком на одном из кресел и спит. Оливия от скуки вырисовывает что-то на листе бумаги.

– Селена, вы на связи? – слышу голос и хватаю трубку.

– Да, говорите.

– Раз аэродромные огни не работают, то вам придется поискать другие огни. Это может быть что угодно: от простых фонариков до светодиодных ходовых огней.

«А это ещё на каком таком языке?» – злюсь про себя. Я понятия не имею, как они выглядят!

– Селена? Приём?

– Я думаю.

– У вас полно времени. Я еще далеко. Погуляйте по аэропорту, что-то да найдется.

«Легко сказать!»

Во мне говорит усталость, но желание встретиться с этим пилотом выше, поэтому оставив Оливию около телефона, отправляюсь на поиски огней… каких-нибудь. И беру с собой Эльбруса, хотя очень сомневаюсь, что он станет искать лампочки.

С рацией в руке, которые мы откапали в диспетчерской, я сообщаю Оливии о своих находках, она спрашивает пилота и передает его слова. Мне кажется, что проходит вечность, прежде чем мы с Эльбрусом обнаруживаем в складском помещении сигнальные огни, размером с трость, похожие на бенгальские, которые от силы будут гореть пару минут, по моим подсчетам, но может и больше. Их оказалось достаточно много, чтобы расставить по краям посадочной полосы. Пилот дает добро, но предупреждает, что двигаться мне придется со скоростью света, ибо поджечь я их смогу только тогда, когда самолет окажется в непосредственной близости.

Пилот рассчитывает время так, чтобы я успела ликвидироваться вовремя, но и зажечь огни. Целый час уходит на расстановку данных агрегатов. По совету пилота, я располагаю их в шахматном порядке. Затем ожидаю сигнала Оливии по рации. В руке держу целых четыре зажигалки, которые набрала в одном из ларьков на первом этаже аэропорта. Время движется необычайно медленно, а то и вовсе стоит… Вечер близится к закату, солнце отражается в окнах аэродрома и диспетчерской вышки желтым пламенем. Я брожу вдоль полосы, периодически смахивая пот со лба.

– Долго еще? Спроси, – говорю Оливии по рации.

Через минуту она отвечает:

– Сказал, что еще полчаса. Как раз солнце сядет.

– Черт… – И это мое ругательство означает, что придется хорошо побегать.

Время идёт. Я мучаюсь.

В конце концов, устаю и падаю на землю. Рацию кладу в траву, а пока проверяю, насколько хорошо затянуты шнурки на кроссовках.

– Селена, начинай! – неожиданно и звонко кричит Оливия. И тут я понимаю, что нельзя терять ни минуты.

Аэродром окутывают сумерки, и пилот был прав в том, что туман сгустится. На момент действий мой мозг отключается от внешнего мира, сосредотачиваюсь лишь на огнях, а ноги несут меня сами. Первые огни удается поджечь в считанные секунды, но стоило заприметить в небе самолет, как сердце тут же испуганно застучало. «А если не успею?» – неотступно бьется мысль. Но не останавливаюсь.

В ушах стоит оглушающий рёв моторов. Неизвестно откуда появляется дикий страх, но мне необходимо его побороть. Остается поджечь еще два огня, а последний оставить в руке. Дыхание сбилось, на лбу проступают капельки пота… а в сердце поселяется ужас… ледяной ужас! Вижу приближение самолета и замираю с огнем в руке. На меня сыплются мелкие искры, обжигая кожу. Надо уходить в сторону, а я продолжаю глазеть на то, как огромная машина касается земли. А ведь у нас получилось!

С трудом очнувшись от ступора, убегаю в сторону и очень вовремя. Крыло пролетает над моей головой, я падаю и кубарем качусь по асфальту, затем остаюсь лежать на животе, наблюдая, как самолет катится по полосе.

– Ущипните меня кто-нибудь. Я хочу проснуться, – говорю вслух, поднимаясь с земли. Ссадины на локтях и коленях больно пульсируют. Иду к самолету. Но оттуда никто не появляется.

В окне вышки Оливия тычет куда-то пальцем, пытаясь подсказать, что я должна делать дальше. Рация осталась в начале полосы, где-то в траве. В той стороне, куда указывала девочка стоят… Ну точно же! Пилоту нужен трап!

Еще одна проблема, с которой мне приходится разбираться. Доехать до самолета я смогу, а как эту лестницу к двери присобачить?

Тем не менее, нахожу нужный рычаг уже через минуту и трап возвышается над кабиной машины. Не имея опыта, конечно же, врезаюсь в самолет, отчего подпрыгиваю до потолка. Потом слышу шаги, а машина закачалась от движения. Это он. Пилот.

Не знаю, что на меня находит, но как только оказываюсь перед мужчиной в красивой белой форме, тут же бросаюсь на шею и начинаю истошно рыдать.

Глава 19