Пещера Лейхтвейса. Том первый

— Ганнеле! — воскликнул озадаченный Отто. — Что с тобой? Неужели этой кратковременной разлуки было достаточно для того, чтобы твоя любовь прошла? Неужели ты полюбила другого? Скажи мне всю правду, Ганнеле. Я хочу узнать, глупо ли я сделал, что все это время верил в твою любовь и верность.

— Я люблю тебя по-прежнему, но не тебе меня расспрашивать. Это право принадлежит мне. После того, как ты скрылся из Доцгейма, — продолжала Ганнеле, — после того, как тебя увез вербовщик и я тщетно пыталась спасти тебя, после всего этого о тебе не было никаких вестей и все поиски мои ни к чему не привели. С течением времени начали ходить ужасные слухи о тебе. Стали говорить о том, что твое местопребывание известно, что тебя видели, но не днем, в обществе честных людей, а по ночам в компании разбойников. Я ничего не подозревала, так как эти слухи еще тогда не доходили до меня. Когда кто-нибудь заговаривал о тебе, то скрипач Франц, под тем или иным предлогом, всегда отвлекал или уводил меня. Этот несчастный благородный юноша не хотел, чтобы я загоревала, узнав такую ужасную правду. Ее открыл мне твой родной отец. Как-то раз вечером я пришла к богатому Крону, чтобы сдать работу. Когда я вошла во двор, твой отец загородил мне дорогу, смерил меня злобным взглядом и сказал: «Как, ты все еще здесь, Ганнеле? Ты работаешь на других? Ведь ты могла бы жить припеваючи. В шелках и бархате и разъезжать в карете». А когда я в ужасе и смущении взглянула на него, он продолжал: «Положим, все женщины очень хитры. Они знают, как себя держать, чтобы люди не знали, как хорошо им живется. Твое шитье ведь только для отвода глаз, чтобы провести полицию, когда она произведет обыск в твоей хижине. Ведь все же знают, что мой сын — этот подлец и негодяй — записался в разбойники, сделался товарищем Лейхтвейса и что у тебя прячут краденое добро. Ты здесь служишь у них шпионом». Я вскрикнула и чуть было не упала в обморок. Меня поддержала дочь Крона. Но я узнала, что мнение твоего отца разделяют все жители Доцгейма, что об этом открыто говорят повсюду. Что ты сделался товарищем разбойника Лейхтвейса. Но я не верила этому, Отто, я не хотела верить, не будучи в состоянии допустить, что ты, сама воплощенная честность, пал так низко.

Отто все время слушал Ганнеле, но когда она произнесла последние слова, он положил ей руку на плечо и спокойно произнес:

— Погоди, Ганнеле. Прежде чем продолжать, скажи мне одно: ведь Лейхтвейс спас тебя от смерти и поступил с тобой так благородно, как никто, как не поступил бы ни отец, ни брат родной?

— Это правда, — ответила Ганнеле, — и я не могу отрицать этого. Лейхтвейс спас мне жизнь и дважды оказал мне услугу. Но тем не менее, видишь ли, Отто, Лейхтвейсом я могу восхищаться, несмотря на то, что он разбойник, так как мое сердце принадлежит не ему и его судьба не связана с моей. Тебя же я люблю, с тобой я собираюсь провести всю жизнь. И мне невыносимо тяжка мысль, что ты разбойник, отщепенец — словом, я лично хотела убедиться, правду ли говорят люди или только клевещут на тебя. Вот почему я каждую ночь отправлялась к тому месту, где я очнулась, когда Лейхтвейс вытащил меня из Жабьего пруда. Семнадцать ночей я прождала напрасно и никого не видела, но в восемнадцатую ночь я вдруг заметила, как точно из-под земли вышло два человека. Один из них был Лейхтвейс, другой — был ты. Я чуть было не вскрикнула и не разрыдалась, но удержалась и убежала как можно быстрее. Тогда я убедилась, что лишилась тебя навеки.

Отто злобно расхохотался.

— Навеки, — повторил он. — Вот все, что ты можешь сказать мне, пришедшему сюда с целью спросить тебя, не последуешь ли ты за мной, не хочешь ли ты быть моей, несмотря на то, что я стал разбойником. Погоди, не принимай опрометчивого решения. Сначала выслушай меня. Ты была бы не единственной женщиной в шайке Лейхтвейса. У нас есть уже две женщины, лучше которых не сыскать во всем мире. Сама герцогиня во дворце не может быть чище и добродетельнее этих женщин, которые последовали за разбойниками, руководствуясь только любовью, только горячей, искренней любовью. Ганнеле! Не отталкивай меня. Вспомни, как мы любили друг друга, как мы клялись никогда не расставаться. Докажи мне, что твоя любовь способна на великую жертву. Последуй за мной сегодня же ночью. Мы уедем отсюда далеко, ты никогда не будешь встречаться со знакомыми из Доцгейма, и тебе не придется краснеть перед ними. Подари мне счастье, Ганнеле. Я сделался разбойником вследствие странного стечения обстоятельств, но твое присутствие может подействовать на меня облагораживающим образом. Быть может, в скором времени мы все уедем в Америку и там начнем новую, честную жизнь.

Отто нежно обнял свою возлюбленную и ласково прижал ее к себе.

Куда девались все ее намерения, ее брезгливое, презрительное отношение к разбойникам и ее твердое решение не идти с Отто, прежде чем он не оставит свой образ жизни и не вернется в среду честных людей.